Ирина

Она спала разметавшись, обнаженная: при тусклом свете ночника на загорелом теле призывно выделялись белая грудь и бедра с манящим темным треугольником. Желание прильнуть губами к этой груди и почувствовать в ладони податливую мягкость лона заставило меня подойти поближе…

Несколько минут я стоял в нерешительности, вглядываясь в милое лицо. Оно то светлело безмятежной улыбкой, то тревожно затенялось, и она вздрагивала, учащенно дыша. Жалея ее сон, я тихо вышел.

Ближе к обеду, возвращаясь после доклада из управления, я решил заскочить домой за документами. Зная, что в квартире никого нет, быстро прошел к кабинету и остановился… Оттуда доносились странные звуки. Я приоткрыл дверь.

У противоположной стены, держась за спинку дивана, со спущенными штанами стоял Артем, оттягивая за волосы запрокинутую голову Ирины. Перегнувшись через валик дивана, она опиралась на вытянутые руки, и белые ягодицы ее ритмично покачивались навстречу движениям Артема.

Я стоял, не сознавая реальности происходящего, будто окутанный мягкой ватой. Когда сквозь вату пробились блаженные стоны и шлепки соединяющихся тел, всё понял и, медленно повернувшись, ушел.

* * *

Водитель замешкался, обеспокоенно глядя на меня в зеркало.

– Что еще за гляделки такие? – недовольно осведомился я.

– Извините, мне показалось, что с вами не всё в порядке.

– Тебе показалось. Езжай.

Помощник, вошедший следом за мной в кабинет, отдавая бумаги на подпись, начал что-то объяснять, но встретив мой взгляд, осекся, и вышел.

Позвонил Артем и попросил разрешения зайти ко мне. Я разрешил.

Смотреть на него не хотелось – я отошел к окну…

– Ты забыл ключи, – он положил их на стол.

– Она знает, что я это видел?

– Да, дверь кабинета была открыта и входная тоже.

– И что она?

– Не знаю, я сразу ушел.

– Когда это началось?

– С понедельника…

Обернувшись, я посмотрел на него в упор.

Он отвел взгляд, но нехорошая жесткость появилась на его лице, и он спокойно продолжил:

– Два раза в день: когда забирал ее и когда возвращались.

Повисло тягостное молчание… Я не знал, что сказать.

– Батя, всё получилось плохо, но я не жалею об этом: ты рядом с нею был смешон, а я не привык, чтобы над моим отцом посмеивались. Извини… Я пойду?

– Иди… Позвони после Болгарии.

Гнетущее напряжение постепенно ослабевало…

«А что собственно произошло? Котенок вырос, превратился в кошку, которая гуляет сама по себе». – «И тебе от этого так плохо? Сколько подобных ситуаций ты видел и сам в них участвовал…». – «Но там не было сына, и я не был смешным. Итак, в сухом остатке: она мне ничего не должна, как и я ей, а всё остальное разведем без шума и пыли».

Этот внутренний диалог вернул мне способность спокойно воспринимать происходящее, позволяя заняться работой, но время от времени я обнаруживал, что без единой мысли сижу и тупо смотрю в одну точку.

Ресторанный ужин затянулся насколько было возможно, чтобы не счесть это слабостью, а долгое ожидание такси совсем не раздражало…

* * *

Она сидела в кресле, закутавшись в плед и молча глядела на меня.

Я попросил ее перестелить постель и после вечерних новостей плотно прикрыл за собой дверь спальни. Заснул моментально – сказалось напряжение дня и коньяк за ужином.

Утром, собираясь на службу, я с раздражением смотрел на приготовленный для меня завтрак и на нее, свернувшуюся на диване под пледом. Не думаю, что она спала.

Ужинал опять в ресторане и, возвращаясь домой, надеялся, что ее там уже нет.

Она листала альбом с фотографиями, и я чувствовал, как она ловит мой взгляд. Она ждала какого-то решения…

Решение было одно – расстаться. Но каким образом? Не выкидывать же ее за дверь?

В эту ночь мне не спалось, мешали всякие философские размышления о жизни, о смысле ее, о счастье… Ворочаясь и злясь на себя за эти никчемные мысли, я точно знал: счастье – это в четырехбалльное волнение идти на эсминце в просторах Атлантики, ощущая великую мощь океана и упрямую надежность своего корабля. Об этом пока можно было только мечтать…

В субботу, несмотря на выходной, чтобы не видеть ее, я ушел на службу. Перед обедом позвонил Сергей и пригласил нас на какое-то официальное мероприятие.

– К сожалению, не смогу, – отказался я, – а насчет Ирины – не знаю, мы с ней расстались, хотя она еще находится у меня. – И, вспомнив, с каким вожделением он смотрел на нее, добавил. – Думаю, она будет не против, перезвони…

А что? На родину возвращаться ей явно не хочется, и если всё равно с кем трахаться, то почему бы не с Сергеем. Возможностей облагодетельствовать у него более чем достаточно, да и к шалостям любовниц он относится довольно лояльно, так как живет в семье и побаивается скандалов, грозящих отразиться на службе.

Он перезвонил через полчаса.

– Намеченное мероприятие отменяется, но состоится другое, менее официальное. В двадцать часов я могу заехать за ней. Она знает, что вы расстались?

– Не совсем, догадывается…

– Значит, можно сказать ей?

– Конечно, – прервал я неприятный разговор. – В двадцать ноль-ноль она будет готова.

Ужинал я, не отпуская машину, и подъехал к дому с достаточным запасом времени.