Ириска на двоих

– Для чего? – никак не успокаивался он.

– У меня месячные! – рявкнула я.

Приличные девочки уже бы опустили глазки, да и меня шатнуло остатками стыда и смущения, но бесил он сильнее, чем смущал.

Признаться, месячные я встретила с огромным облегчением. После оригинального подхода Марка к предохранению в комплекте с новостями о двух детях считать дни до конца цикла было немного нервно.

Почти бесплоден. Угу. Ну-ну.

– А зачем штаны-то? Тампоны там, то-се? – Димку ничего не могло смутить.

– Не люблю тампоны, – отозвалась я. – Мне лучше с прокладками.

– Понял, – кивнул он наконец. – Отстал.

Я дернула на себя одеяло и отодвинулась от него, прижавшись к боку молчаливого и этим более привлекательного в данный момент Марка.

– Значит я могу взять тебя с собой на тренировку, не опасаясь, что он вот, – Димка кивнул на Марка. – Сожрет меня от ревности?

Жилистая спина под моими ладонями напряглась. Я вздохнула и откатилась от него тоже.

– А раньше что?

– Ну он опасался, что я тебя совращу прямо на травке гольф-поля у отеля.

– А как этому месячные мешают? – удивилась я.

Димка застыл с одеялом в руках, глядя на меня со смесью удивления, смущения, офигения даже. Я не выдержала и расхохоталась, уткнувшись лицом в подушку.

– Ой, ты такой ми-и-и-илый! Ну хоть в чем-то у меня опыта больше, чем у вас!

– У него. – Уточнил молчавший до этого Марк.

Взглянув на лицо Димы, не ожидавшего ножа в спину от друга, я захрюкала в подушку, давясь клокочущим смехом.

– Ла-а-а-адно… – угрожающе протянул он, но не нашел, чем нас укротить и только повторил еще раз: – Ла-а-а-адно!

На следующий день, в обычное время, когда они выходили на пробежку, он протянул мне телефон и сказал:

– Отсылай смс и пойдем.

Я нашла взглядом Марка, тот пожал плечами и снова уткнулся в свой планшет.

– Ну пошли…

Впрыгнула в кроссовки и с удовольствием ссыпалась вниз по лестнице. В последние дни, без нервов, новостей и разборок, я стала чувствовать себя намного лучше, даже несмотря на ежемесячную подлянку женского организма.

Впрочем, говорят, на второй день как раз самый низкий уровень гормонов и самое спокойное состояние. Так что есть шанс, что я сегодня никому не откушу голову и сама себя тоже не загоню в истерику.

Мы дошли до того самого гольф-поля с мягкой травой, места потенциального соблазнения, где Марк с Димой обычно качали пресс и отжимались. Я на всякий случай прошлась по нему, высматривая змей, которые могли тоже соблазниться этим местом разврата, но все было безопасно.

Повернулась к Димке и поняла, что заниматься спортом он и не планировал.

Даже шорты не надел, так и пришел в джинсах, в которых обычно ходил по дому.

Поэтому совершенно не удивилась, когда он просто сел по-турецки на траву и сказал:

– Я хотел поговорить с тобой так, чтобы нас не прервали.

– Говори, – я осталась стоять.

Сверху вниз на него смотреть было приятно. Но ничего не меняло. В его глазах все равно было искристое желание, темный ветер с моря и расплавленный горячий шоколад с перцем. И никакого смущения.

Он покачал головой и похлопал по траве рядом с собой:

– Садись, устанешь. Я надолго.

Вздохнув, я приземлилась напротив.

Тоже скрестила ноги, отразив его позу и кивнула – говори.

Его руки тут же прошлись по моим бедрам, поправляя худик, замерли, и Димка засмеялся:

– Да, надо помнить, что лезть к тебе сейчас не время. Зато мы закончим этот разговор не во время секса.

Самонадеянный паршивец. Как обычно.

Но следующая фраза меня удивила по-настоящему.

Димка вдруг опустил свои наглые глаза, потянулся к моим рукам, взял их в свои, большие и сильные, с шершавыми мозолями на ладонях и тихо, но твердо сказал:

– Я хочу попросить у тебя прощения за все, что делал. И за поведение Марка тоже.

Прости

Мое сердце остановилось.

И молчало все десять секунд, что Димка собирался с мыслями.

И обливалось кровью от ужаса.

Он прощается со мной? Он расскажет что-то такое, чего я не смогу пережить?

Ну хватит молчать!

Десять секунд, за которые я поняла, что вляпалась по самую маковку.

Поздно дергаться. Я уже пришила их обоих к себе. Если сейчас придется рвать, не факт, что переживу.

Но он вскинул темные глаза и сказал совсем неожиданное:

– Прости за то, что мы вломились к тебе вот так, без спроса. И не ушли, когда поняли, что норка занята. Мы были в экстремальных обстоятельствах и действовали самым оптимальным образом. В тех условиях иначе было никак. Это единственное оправдание. Мы всегда такие – когда случается беда, имеют значение только «свои» люди. Ты была чужой, а значит – неважной.

– Очень мило… – тревога меня все еще не отпускала, но я хотя бы начала дышать.

А мое сердце – биться.

– Пожалуйста… – Димка наклонился, ткнувшись в меня лбом. – Прости. Прости. Прости. Ты сейчас – «наша». С тобой больше никогда ничего не случится.

– А с другими?

Он встретил мой взгляд молча.

– Мы старались ужиться и нанести как можно меньше вреда, Ир. Признай это. Все могло быть гораздо хуже. Мы всегда стараемся так делать. Но не в ущерб себе.

– Так себе извинения…

– А как надо?