Ирка Хортица и компания

База стремительно менялась. Футбольное поле окончательно превратилось в турнирное, сколоченный из досок трон накрыли ковром и обвили гирляндами, вокруг развесили флаги. Под окрики Богдановой мамы на краю поля устанавливали мишени и кто-то уже дергал тетиву ростового лука — лук не сгибался, стрела срывалась, падая на песок. Сторож с ведром и шваброй понуро проследовал в туалет под охраной вооруженных топорами Одноглазого и Ыргыха, возле «Трактира» разбитные служаночки уже разожгли мангал: от туалета резко потянуло хлоркой, а от мангала — жаренной рыбой. Манекены с причудливыми нарядами — от средневековых до стимпанковских — помогали поверить, что рассохшийся домик и в самом деле «Салон для Золушек», а пестрая афиша на стене приглашала на мастер-класс «Как соорудить наряд для игры или касплея, если у вас ни туфелек, ни крысы, ни тыквы». Танька невольно опустила взгляд на свои джинсы: она, наверное, скоро останется единственной в обычной одежде, вон, даже те, кто особо с костюмом не заморочивались то плащ набросят, то тюрбан какой-нибудь накрутят.

Раздался резкий сигнал клаксона и в ворота въехало зеленое вольво. По лагерю снова прокатился восторженный вопль. Правда, от приветствий в адрес королевского инженера нынешняя встреча отличалась хотя бы тем, что толпа разделилась: кто-то побежал навстречу, зато оставшиеся продолжали заниматься своими делами с каким-то даже остервенением. Словно демонстративно пытались показать как заняты и ничего вокруг не видят и не замечают.

— Кузнецы? — сама себя спросила Танька. Скорее всего: навстречу приехавшей машине спешили, в основном, парни, а старательно отворачивались девушки. Наверное, девушкам оружие не интересно, хотя вот мама Богдана… Мама Богдана изучала свой лук с таким вниманием, будто стрелять в приехавших собралась. А сам Богдан… Танька поискала взглядом и обнаружила его на очередном фонаре, невозмутимо вывешивающим очередной флаг. Это он так показывает, что обиделся, и больше кузнецами не интересуется? Нет, этот конвент — будто отравляющий газ, ни одной здравой мысли в голове не оставляет, а если там и раньше здравых мыслей было немного… Танька заторопилась к «вольво».

Водительская дверца распахнулась… и оттуда выбрался молодой парень, пухлый, как купидон со старинных полотен.

— Приветствуйте вашу королеву, люди! — вскидывая руки над головой, проорал он.

Задняя дверца медленно открылась… первым показался сапожок, сплошь покрытый вышивкой и завязанный на кокетливые бантики, потом край отделанного кружевом подола… и наконец наружу выбралась высокая шатенка лет двадцати трех, уже наряженная в стилизованное под средневековье платье с зашнурованным лифом и широченными рукавами и в черненом серебряном венце на зачесанных в высокую придворную прическу волосах.

— Ва-а-а! — сбежавшиеся со всех сторон парни заголосили, вскидывая кто обнаженные мечи, кто сжатые кулаки. Князь-воитель салютовал сковородкой.

Вновь прибывшая окинула собравшихся смеющимся взглядом и звонко отчеканила:

— Приветствую вас, мой добрый народ!

— Приперлась… королева… — вздохнули сзади. — А я так надеялась… Ну да, в каждой бочке меда должна быть своя ложка дегтя, чтоб жизнь малиной не казалась.

— Туалет с дыркой вы «ложкой дегтя» не считаете? — не отводя глаз от принимающей поклонения девицы, поинтересовалась Танька.

Сзади хмыкнули:

— Большей проблемой, чем королева, мог бы стать разве что туалет совсем без дырки. А ты, похоже, из тех кому она нравится, вон, глаз с нее не сводишь?

— Мне нравится ее венец. — Танька наконец обернулась к собеседнице. Это оказалась девушка постарше Таньки, но моложе этой самой королевы. Точный возраст определить было сложно из-за геометрической росписи вокруг глаз. И да, туалет для нее большой проблемой не был: вместо шлейфа и кринолина на девушке были облегающие бриджи и бархатный колет.

— Венец ей Влад ковал. Королеве всегда подавай все самое лучшее. — ехидно добавила девушка.

Влад… Жалко, что они не знают имени… чертова кузнеца. Не представился он Ирке, такое вот упущение. Хотя им все равно нужен не самый лучший кузнец, а тот, которого уже выбрали черти. Тот, кто умеет видеть. Хотя часто именно они оказываются самыми лучшими мастерами. И не менее часто — самыми худшими. Танька снова задумчиво уставилась на скованный неведомым Владом венец.

Королева вдруг выдернула у князя-воителя протянутую для поцелуя руку, и растерянно потерла лоб.

— Царственность зачесалась, что ли? — снова захихикала Танькина соседка.

— Здравствуйте-здравствуйте, мои верные подданные! — королева кивала направо и налево, одаривая милостью не только толпящихся вокруг фанов, но дотягиваясь и до тех, кто явно ее сторонился. Например, у Богдановой мамы выражение лица было… скажем так, интересным.

— Если она так многим не нравится, почему ее не выживут? — спросила Танька.