Ирландия

Во время рождественских праздников Уолш был особенно любящим и внимательным, и Маргарет была благодарна ему за это. Зная хитрую натуру Джоан Дойл, она даже не слишком винила мужа. Прежде ей и в голову не пришло бы, что муж способен так с ней обойтись, но теперь, когда это случилось, ее главной заботой было довести историю до конца. Она никак не упоминала об интрижке, но постаралась предупредить мужа:

– Ты не должен доверять жене Дойла. Она двулична и опасна.

Собственные же ее чувства к коварной олдерменше превратились теперь в тайную ледяную ярость. Эта женщина насмехалась над ней и обманывала ее всю жизнь, а теперь еще вздумала украсть мужа! Пока Маргарет еще не решила, как ей следует защищаться, но если Джоан Дойл полагала, что ей все сойдет с рук, то она узнает, что такое месть.

Быть может, из-за событий в ее собственной жизни, но весной 1534 года Маргарет стало казаться, что мир вокруг меняется. В воздухе витало ощущение какой-то неустойчивости.

Вскоре после Рождества начался сильный снегопад, и зимняя погода продержала Уолша дома бóльшую часть января. В феврале он несколько раз съездил в Дублин, но возвращался не слишком поздно. И говорил, что слухи в городе ходят тревожные.

– Килдэр, без сомнения, болен. Он наконец поехал в Лондон, но, говорят, только для того, чтобы убедить короля Генриха отдать место лорда-наместника его сыну Томасу.

Через неделю после отъезда Килдэра Уолш задержался в Дублине на три дня, и Маргарет постоянно спрашивала себя, видится ли он там с Джоан Дойл, но когда он вернулся, то его мрачное настроение и тем более привезенные им новости сразу вытеснили из ее головы все эти мысли.

– Ты ведь помнишь, – начал он, – что мы должны были продлить в этом году аренду церковной земли. Мне только что стали известны условия архиепископа Алена. – Уолш покачал головой. – Похоже, он даже не собирается как-то договариваться. Рента увеличится более чем вдвое. И хуже всего то, – пояснил Уолш, – что, как юрист и управляющий, я на его месте поступил бы так же. Земля стоит того, что он требует. – Уолш вздохнул. – Но он отберет почти все мои доходы.

Два дня Уолш рассматривал проблему под разными углами. Потом наконец объявил:

– Поеду в Лондон, повидаю Ричарда.

В начале марта он уехал.

Уолши были далеко не единственными, кого затронули новые правила. В следующие недели Маргарет услышала о нескольких семьях, которые были вынуждены оставить арендованные ими церковные земли, среди них нашлись даже родственники самого Килдэра. При нормальных обстоятельствах сам архиепископ Дублинский поостерегся бы оскорблять Фицджеральдов, и Маргарет терялась в догадках, что все это могло значить. А тем временем приходившие из Англии новости заставляли предполагать приближение некоего перелома.

Папа отлучил Генриха от Церкви. Самому Лондону ничто не грозило, но в других местах могли возникнуть беспорядки, особенно на севере и на западе, где традиции были очень сильны. Еще говорили, что император Габсбург может начать вторжение из Испании. И Тюдор, при всем своем шумном высокомерии, вполне мог потерять в таком случае трон. А потом, в конце месяца, вернулся Уильям Уолш. Маргарет навсегда запомнила тот вечер, когда он появился в дверях и сообщил:

– Я тут кое-кого привез!

Ричард. Ее Ричард. Все тот же, с рыжими волосами, веселыми глазами и улыбающимся лицом, но ставший выше, сильнее, даже красивее, чем прежде. Ричард, крепкий молодой человек, сжавший ее в объятиях. Если он и был расстроен тем, что ему пришлось оставить Лондон и вернуться домой, то скрывал это ради матери. Но Уолш рассказал жене вечером, что они с сыном все как следует обсудили в Лондоне.

– Мы больше не можем себе позволить содержать его в Лондоне. Какое-то время он поживет с нами. И я, конечно, помогу ему устроиться в Дублине.

Значит, он вернулся домой насовсем. Так что у всего есть оборотная сторона. Но что же им теперь делать с церковной землей?

– Я ее верну, – сказал Уолш. – И пока, – он слегка поморщился, – придется обойтись без новых платьев для тебя или плащей для меня.

Весь апрель был посвящен прежде всего Ричарду. Уолш вовсе не позволял сыну бездельничать, сидя дома. Сначала он увез его на несколько дней в Фингал. Потом они на десять дней отправились в Манстер. Уолш брал сына с собой в Дублин и потом с радостью сообщал:

– Он очаровывает всех, с кем знакомится.

Маргарет восхищалась активностью мужа. В начале мая Ричард, похоже, знал уже всех.

– И кто в Дублине больше всех тебя заинтересовал? – спросила она как-то вечером сына, когда они сидели вместе у очага.

– Пожалуй, купец Дойл, – ответил Ричард после краткого раздумья. – Я никогда не встречал человека, который лучше бы знал свое дело. И конечно, его жена, – весело добавил он. – Просто чудесная!