Ирландия

Шон О’Бирн был не одинок. События взбудоражили все общины, живущие в горах Уиклоу, и с каждым днем все больше крепла уверенность, что вот-вот произойдут какие-то очень важные перемены. Конечно, какие именно, никто сказать не мог. Правление Фицджеральдов не было таким уж легким. О’Бирны и другие подобные им кланы не надеялись, что им удастся ворваться в Пейл и вышибить Уолшей и прочих сквайров со своих древних земель. Но если английского короля устранят с ирландской сцены, неизбежно родится некая новая свобода. И если Фицджеральды и Уолши до сих пор были английскими ирландцами, то теперь им придется стать просто ирландцами.

Шон с наслаждением принялся за дело. А дел хватало. Он участвовал в нескольких патрулях, которые отправлялись в Южный Пейл, чтобы удостовериться, что там все поддерживают Фицджеральда. Что до самого О’Бирна, то Шон, имея в доме приемного сына из рода Фицджеральдов, стал весьма доверенным лицом, и это доставляло ему огромное удовольствие. Он брал с собой и сыновей, и юного Мориса. Когда они уезжали, Ева слегка нервничала, но, похоже, беды ничто не предвещало. Шон верил, что вскоре они совершат большой налет на земли Батлеров.

– Просто для того, чтобы заставить их помалкивать, – бодро объяснял он.

Ева не знала, что и думать. Неужели Шон возьмет с собой ее мальчиков?

Ее мальчиков… Нет, Шеймуса она мальчиком уже не считала. Шеймус был женатым человеком, имел собственных детей. Он расширил дом, в котором жили Бреннаны, обзавелся стадом в половину отцовского. А вот Финтан и Морис все еще были ее мальчиками.

Бывает иногда, что ребенок в первые годы жизни похож на одного из родителей, а потом становится похож на другого. Но только не Финтан. Он по-прежнему так походил на Еву, что это было даже странно.

– Ты не могла хотя бы из уважения позволить ему в чем-нибудь походить на меня? – как-то раз пошутил Шон. – А то он уж очень твой.

– Он похож на тебя. Он прекрасно управляется с животными, – ответила Ева. – Точно, как ты.

– Но и ты это умеешь, – со смехом напомнил ей муж.

Волосы Финтана были все такими же светлыми, как в детстве, его широкое лицо все с такой же легкостью расплывалось в невинной улыбке. Он был таким же милым. И Морис был таким же, красивым и задумчивым, и его прекрасные глаза иногда казались отстраненными и печальными.

– Поэтический дух, – сказал бы отец Донал.

Иногда Ева чувствовала себя почти виноватой и даже пугалась того, что любила Мориса так же сильно, как собственного сына, но стоило ей заглянуть в голубые глаза Финтана, как ее сердце сразу же охватывала теплая волна нежности, и она вспоминала, что, как бы ни был ей дорог Морис, все равно Финтан – ее собственная кровь и плоть, это ему она подарила жизнь и именно он ее настоящее дитя.

Когда она наблюдала за обоими мальчиками, то невольно улыбалась. Они уже становились мужчинами: были переполнены энергией, очень гордились собой, хотя и оставались еще по-юношески застенчивыми. Ева смотрела, как они гуляют вместе, о чем-то оживленно разговаривая и смеясь: худощавый и темноволосый Морис и белокурый Финтан, чуть пониже его ростом, плотный, похожий на молодого бычка. Вечерами Морис иногда играл на арфе, муж Евы присоединялся к нему со своей скрипкой, а Финтан, обладавший приятным голосом, начинал петь. Это были прекрасные мгновения.

Патрулирование в начале августа было обычной формальностью. Предыдущие патрули объезжали земли в тех местах, где могли начаться какие-то неприятности, а теперь было решено направиться только туда, где жили сторонники Фицджеральда. Лорд Томас захотел услышать новые клятвы верности, и Шону О’Бирну достались довольно большие территории для дозора. Ева восприняла эту новость спокойно. Никаких поводов для беспокойства не было. В патруль отправлялись все мужчины: Шеймус пришел из своего дома, Шон, Морис и Финтан уже ждали его. И когда они собрались выезжать, Ева вдруг окликнула мужа:

– Ты что, забираешь у меня всех мужчин? – И кокетливо посмотрела на него. – Мне придется остаться в доме совсем одной?

Взглянув на нее, Шон, видимо, понял, что она чувствовала. И решил проявить доброту:

– Кого ты хочешь оставить?

– Финтана, – ответила Ева после мгновенного колебания, и тут же пожалела об этом, увидев, как вытянулось лицо сына.

– Но, отец… – начал было он.

– Не спорь! – перебил его Шон. – Останешься с матерью.

Наверное, меня следует порицать, подумала Ева, но она не могла передумать, хотя ее сердце и ныло за сына, подошедшего к ней с вымученной улыбкой. Когда остальные уехали, Ева обняла Финтана:

– Спасибо, что остался со мной.

Маргарет Уолш уже стояла на пороге дома вместе с мужем, когда подъехал патруль. В нем была дюжина всадников. Поместье Уолша было третьим, которое навестили О’Бирн и его люди.