Ирландия

Так, значит, это и есть тот самый Шон О’Бирн, перед которым не могла устоять ни одна женщина, подумала Маргарет. Она присмотрелась к нему. Он был смугл и определенно красив. Это Маргарет заметила сразу. В его темных волосах уже проблескивала седина, но тело было по-юношески подтянутым и стройным. Маргарет сразу отметила его самовлюбленность, но это не оттолкнуло ее, хотя она и не собиралась поддаваться его чарам. Шон с холодной учтивостью поздоровался с Уолшем.

На приглашение Уильяма всем зайти в дом и подкрепиться Шон ответил, что зайдет только он сам и двое его людей для короткого разговора. Когда Уолш, без лишней суеты, впустил их в дом и пригласил к большому дубовому столу в зале, Шон О’Бирн, держась подчеркнуто официально, положил на стол небольшую книгу Евангелий на латыни и попросил Уильяма опустить на нее руку.

– Вы хотите, чтобы я принес клятву? – спросил Уолш.

– Да, – спокойно ответил О’Бирн.

– И какой именно клятвы вы от меня ждете? – уточнил Уолш.

– Клятвы верности лорду Томасу.

– Верности? – Лицо Уолша помрачнело. – Едва ли, – произнес он с чувством, выпрямляясь во весь рост, – лорд Томас хотел принудить меня к такой клятве, если я и так по своей воле все эти годы был предан его отцу. – Он посмотрел на О’Бирна с мягким упреком. – Вы оскорбляете меня, – с достоинством добавил он.

– Это не принуждение.

– Но вы явились сюда с вооруженными людьми.

– Я скажу лорду Томасу, что вы добровольно дали клятву, – ровным голосом сказал О’Бирн, – если вас это удовлетворит.

Но это явно не удовлетворило Уолша, потому что выглядел он очень недовольным. Подойдя к двери, он попросил жену немедленно позвать всех в дом и стоял в дверях, пока все не собрались. А потом, бросив на О’Бирна яростный взгляд, он быстро подошел к столу, положил руку на Евангелие и громко произнес:

– Я клянусь на святом Евангелии в той же любви, уважении и преданности лорду Томасу Фицджеральду, которые я всегда испытывал и продолжаю испытывать к его отцу графу Килдэру. – Он взял Евангелие и решительно протянул его О’Бирну. – Я поклялся, следуя лишь своему сердцу, и никто меня к этому не принуждал. И все же я рад, что дал эту клятву. А теперь, – холодно добавил он, – позвольте откланяться. – И он коротким кивком дал понять, что гостям пора уходить.

– Этого недостаточно, – сказал Шон О’Бирн.

– Недостаточно?

Уильям Уолш не часто выходил из себя, но на этот раз он разъярился не на шутку. Спутники О’Бирна выглядели смущенными.

– Вы явились, чтобы оскорбить меня?! – воскликнул Уолш. – Я дал клятву. И ничего добавлять не стану. Если лорд Томас сомневается в моей верности, чего просто не может быть, то пусть сам придет сюда и скажет мне это в лицо. А я все сказал. – И он решительно направился к двери.

Но О’Бирн преградил ему дорогу.

– Вы должны принести клятву верности не только лорду Томасу, – без всякого выражения произнес он, – но также его святейшеству и императору Священной Римской империи Карлу Испанскому.

Эта триада была подобрана весьма тщательно. Стоило произнести такую клятву, и пути назад к королю Англии уже не было. А поскольку для Генриха VIII она означала, что человек поклялся в предательстве, за этим неминуемо следовали виселица, дыба и четвертование. И для тех, кто понимал все эти последствия, такая клятва была устрашающей в своей необратимости.

Но Уолш уже так разгорячился, что почти не слушал.

– Я ни в чем больше клясться не стану! – закричал он. – Пусть лорд Томас приходит сюда хоть с тысячей солдат и пусть прикажет отрубить мне голову, если сомневается во мне! Но тебе, О’Бирн, я не позволю обращаться со мной как с каким-то злодеем! – Он презрительно посмотрел на человека с гор Уиклоу, наливаясь кровью. – Тебе я ни в чем не клялся. Так что убирайся из моего дома! – в бешенстве закричал он.

Но Шон О’Бирн не тронулся с места. И достал из ножен меч.

– Я убивал людей и получше тебя, Уолш, – угрожающе сказал он, – и дома сжигал побольше твоего, – добавил он, бросив взгляд на Маргарет. – Так что, – мягко закончил он, – у тебя пока есть выбор.

Все замерли. Уолш не трогался с места. Маргарет с тревогой смотрела на него. Никто не произносил ни слова.

– Я делаю это, – наконец с отвращением произнес Уолш, – под угрозой оружия. Вы все свидетели того, – он окинул взглядом всех, стоявших вокруг, – как обращается со мной этот человек.

Сразу после этого О’Бирн снова подошел к столу и продиктовал слова клятвы, а Уолш, гордо выпрямив спину и надев на лицо презрительное выражение, повторил их тусклым голосом, положив ладонь на Евангелие. После этого патруль уехал. Но лишь когда всадники скрылись из вида, Уолш заговорил:

– Я рад, что Ричард сегодня в Дублине. Надеюсь, ему не придется давать такую же клятву.

– Я боялась, что ты не станешь этого делать, – призналась Маргарет.