Ирландское сердце

– Мой пасынок Уильям женат на ирландской девушке. Возможно, вы знаете ее – это Вирджиния Грэхем Фэйр.

Еще одно знакомое имя. Одной из любимых историй дедушки Патрика был рассказ про четверых ирландских парней с Западных приисков, которым там не повезло, но которые потом резко разбогатели. Он называл их Серебряными королями. Они понастроили домов там, на самом краю света. Я помнила, что Уильям Фэйр был сам из графства Тирон, а дочка его стала известной светской львицей. Ее фотографиями пестрели все газеты. Вряд ли я могла встречать эту ирландскую девушку где-нибудь на танцах в Чикаго.

– Я слышала про Вирджинию, – ответила я.

– Ирландские рыбаки из Корка, разумеется, предприняли героические усилия по спасению пассажиров «Лузитании», – добавила она.

– Они действительно спасли более семисот человек, – подтвердила я. – И при этом рисковали собственной жизнью.

Миссис Вандербильт кивнула.

– Отец Кевин завтра утром проводит в госпитале специальную мессу в память о погибших. И мы будем рады видеть вас там, – пригласила ее я.

– Благодарю вас, дорогая. Но, боюсь, католические ритуалы одурманивают меня.

* * *

– Даруй вечный покой душе Хью Лейна, о Господи, – закончил отец Кевин свою мессу в память жертв «Лузитании».

– И да горит над ним вечный свет, – отозвались все мы.

Эти слова, похоже, непрерывно звучали у меня в голове в последние дни.

– Он был племянником леди Грегори, – объяснил нам отец Кевин, когда мы помогали ему спрятать ритуальные принадлежности с мессы в небольшой буфет, который стоял в кладовке, выполняющей в нашем госпитале роль ризницы. Он был другом Мод и Уилли Йейтса. А также Джона Куинна. Крупный коллекционер произведений искусства. Он завещал свои картины ирландскому народу, и они станут ядром собрания большой национальной галереи, – сообщил отец Кевин.

– Когда Ирландия, которая долго была провинцией, снова станет независимой? – спросила я, перефразируя слова песни.

Маргарет нетерпеливо притопнула. Она всегда нервничала при разговорах об ирландской политике, но когда мы с отцом Кевином повторяли уже много раз сказанные фразы на эту тему, я чувствовала себя ближе к Питеру Кили. Это немного напоминало перебирание пальцами бусин четок.

– Меня больше волнует американская нация, – заметила Маргарет. – Мы полночи просидели с другими сестрами в нашей спальне – все спорили, должны Соединенные Штаты вступать в эту войну или нет.

– А вы сами как считаете? – спросил у нее отец Кевин.

– Не знаю, – ответила та.

– И я тоже, – подхватила я.

– Не нам решать такие вещи, – сказала Маргарет. – Я должна ухаживать за нашими пациентами. Эти алжирские солдаты так благодарны нам. А вы обратили внимание на их зубы? Они у них у всех в идеальном состоянии. Один парень рассказывал мне, что они чистят их с помощью лозы. Это у них почти религиозная практика.

– Они, должно быть, чувствуют себя очень далеко от своего дома, – заметила я.

Ноябрь, 1915

Итак, теперь это уже была настоящая мировая война. Африканские войска, много полков из Индии. Приходили новости из тех мест, куда направили Джона Фини. Из Галлиполи. Сокрушительное поражение союзников.

– Я же говорил вам, – заявил Пол, когда газеты написали о неудачной высадке на побережье. – Это катастрофа. Преступление. Резня.

Длинноногий Джон Фини был убит на каменистом берегу залива Сальва.

– Для него было бы лучше погибнуть под небом Ирландии, сражаясь за свободу своей страны, чем в каком-то глухом месте на чужбине, – сказала Мод, когда я рассказала ей о происшедшем.

Ох, Джонни, куда же смотрели твои ангелы?

Ну и, конечно, британские генералы послали против больших турецких пушек австралийские части. Но в этих по-настоящему злосчастных для нас боях не было отрядов из Ольстера. Нет, только колониальные войска. Правда, в жилах многих австралийцев и новозеландцев тоже текла ирландская кровь.

Мы с Мод вместе сходили к мессе в Ирландский колледж в первое воскресенье рождественского поста.

Был уже конец ноября. Они с Изольдой вернулись в Париж после тяжких трудов летом в госпитале в Пари-Плаж вместе с ее сестрой Кэтлин.

– Кэтлин находит некое утешение в том, чтобы ухаживать за несчастными ранеными, – сказала Мод. – Она все еще не может поверить, что Тома больше нет.

В часовне Ирландского колледжа народу было не много. Улицы вокруг университета пустовали. Остались ли еще молодые французы, которых не забрали на фронт? Многие ирландские парни служили в британской армии. Живы они или нет – кто знает? Молодые студентки из Ирландии тоже остались дома. Нелегко сейчас было путешествовать во Францию и обратно.

Мы ожидали отца Кевина в гостиной. Он встречался с каким-то важным гостем, а мы пили чай из запасов Барри.

– Кэтлин уехала в Лондон, – сообщила мне Мод. – И ей отказали в разрешении вернуться сюда. Пришлось заполучить заключение врача о том, что ей необходимо ехать на лечение в Швейцарию. Впрочем, это недалеко от истины. Гибель Тома подорвала ее здоровье. Просто сердце разрывается, когда смотришь, как она пытается улыбаться солдатам.