Ирландское сердце

В отличие от большинства церквей в Париже, эта не казалась старой. Мадам Симон рассказывала, что район Пасси построили нувориши менее ста лет тому назад. Практически вчера, по меркам этого города. Интересно, был ли здесь монастырь до этого? Или аббатство? Я с трудом могла представить, чтобы Ангел Небесный передавал Марии Благую весть в таком месте. Оно казалось слишком буржуазным. Я думала, что Мод должна была бы поселиться на более богемном Левом берегу.

А деньги у нее определенно были, думала я, когда отворившая двери Барри Делейни проводила меня в прекрасно отделанную гостиную. Когда Мод подошла ко мне, по ее лицу было понятно, что она понятия не имеет, кто я такая.

– Нора Келли, – напомнила я. – Друг отца Кевина.

Это не помогло – она меня не узнавала.

– Всенощная месса. Чикаго.

– Ах да. Озеро. И еще Питер Кили. Добро пожаловать.

– Благодарю, – ответила я.

У меня чесался язык добавить еще что-нибудь вроде: «Не беспокойтесь, за мной нет слежки». Но благодаря заливающему комнату резкому свету январского солнца тайные заговоры и конспирация здесь казались нереальными.

– Простите меня, – сказала я. – Ну, за упоминание майора Макбрайда и все остальное.

– И все остальное, – повторила она и жестом пригласила пройти в комнату, где звучали голоса женщин, разговаривающих исключительно по-французски.

Я заметила Антуанетту и Шейлу, двух студенток, с которыми познакомилась в прошлом году на экскурсиях Питера. Мэй с остальными уехала на Рождество домой. Интересно, почему же остались эти двое? Я подошла к Антуанетте, которая, слава богу, меня помнила. Это была невысокая рыжеволосая девушка, хорошенькая, с быстрой походкой и приятной улыбкой. Она подвела меня к дивану, на котором восседали две величественные пожилые дамы в дорогих платьях из парчи, сияя бриллиантовыми украшениями – разве что корон не хватало, – и разговаривали со стоящей перед ними очаровательной блондинкой Шейлой.

Антуанетта что-то бойко пролепетала им по-французски, а в конце добавила:

– Мадемуазель Нора Келли.

Я едва не присела в реверансе перед этими дамами с тщательнейше уложенными седыми волосами. Таких легко можно было представить при дворе в Версале. Та, что пониже, своим круглым лицом напоминала мне жену Майка, Мэри Чемберс. Вот только Антуанетта представила ее герцогиней какой-то там – я так и не разобрала длинную вереницу слов французского географического названия, входящего в титул.

– Je suis enchanté[89], – сказала я.

Как это часто бывало, когда я говорила на французском, ответ прозвучал по-английски.

– Добрый день, мадемуазель, – произнесла дама, а затем добавила: – Nollaig shona duit.

Эта ирландская фраза была знакома мне с детства.

– И вам счастливого Рождества, – ответила я. – Простите, но я не говорю по-ирландски.

– C’est dommage[90], – заметила вторая женщина, та, что повыше.

Казалось, она тоже аристократка. Дама медленно подняла свой монокль, рассмотрела меня, а потом так же медленно опустила его. На беглом французском она сделала какое-то замечание герцогине, и та улыбнулась мне.

– Моя подруга графиня не любит говорить по-английски, – сказала она. – Однако я напомнила ей, что мы сейчас entente, в союзе с саксами.

Мне только показалось или в ее английском действительно слышалась странная напевность? Не ирландский акцент, но нечто такое все же было.

– Однако мне la langue anglaise[91] нравится, и я ценю возможность попрактиковаться в нем с маленькими мадемуазель Антуанеттой и Шейлой, – заметила герцогиня.

Обе девушки в ответ расплылись в улыбках.

– Мы их компаньонки, – прошептала мне Антуанетта.

Дама повыше выдала еще одну тираду на французском, из которой я поняла лишь «Наполеон» и «слава». Антуанетта перевела – достаточно вольно, как по мне.

– Мадам графиня хочет сообщить вам, что ее прапрадедом был О’Каан, или О’Кейн, предводитель клана О’Нейллов. Он покинул Ирландию во время Бегства графов[92] в 1607 году. С тех времен их семья постоянно поставляла офицеров в армию короля Франции, а также императора Наполеона. Но по-настоящему оценил это только император. В общем, смысл такой.

– Довольно близко к тексту, – заметила я.

И снова французский.

– Мы все служили, – взяла слово герцогиня, на этот раз на английском. – Я рада познакомиться с американкой. Мой прадед путешествовал по вашей стране.

– Правда? – подхватила я. – Не в Новый Орлеан? Моя семья приехала в Америку как раз через Новый Орлеан.

– Non, – ответила она. – Он служил в армии вместе с маркизом де Лафайетом во время вашей революции, а затем умер во Франции, защищая своего короля.

– С Лафайетом? – переспросила я. – Что ж, спасибо вам. Мы ценим его помощь. Конечно, в те времена моей семьи в Америке еще не было. Но в армии Вашингтона было много ирландцев. Даже среди генералов.

Она понимающе кивнула. Вдруг герцогиня ахнула: в нашу сторону двигалась совсем пожилая дама, старше их обеих, которую вела под руку девушка лет двадцати. Я встала, принесла два стула и установила их перед всеми остальными. Интересно, где Мод? Я не допускала, что она на кухне лихорадочно заканчивает готовить угощение.