Ирония и ее роль в жизни языка: учебное пособие

Ироническое представление цели, как и причины, может быть основано 1) на ее [цели] нелепости, абсурдности или 2) на ее неправдоподобности, когда говорящий вместо истинной цели объекта иронии называет цель, в которую невозможно поверить. Ср.:

1. Отец мой, будучи по профессии купцом, не обращал на меня никакого внимания, так как по горло был занят хлопотами и планами: каким бы образом поскорее разориться? (Аверченко, Автобиография); Глина на них [домах. – О.Е.] обвалилась от дождя; крыши большей частью крыты тростником, как обыкновенно бывает в южных городах наших; садики, для лучшего вида, городничий давно приказал вырубить (Гоголь, Коляска).

2. Но значительное лицо, совершенно, впрочем, довольный домашними семейными нежностями, нашел приличным иметь для дружеских отношений приятельницу в другой части города (Гоголь, Шинель).

В первом случае насмешка имеет объектом глупость городничего, даже если он не ставил откровенной цели «улучшить вид» посредством уничтожения садиков: для чего бы ни отдан был такой приказ, он свидетельствует о самодурстве и глупости городничего. А ставить целью собственное разорение – абсурдно.

Во втором осмеивается наивная маскировка истинной цели объекта иронии, как и истинной причины в похожем примере: На дому его [частного пристава. – О.Е.] вся передняя… была установлена сахарными головами, которые принесли к нему из дружбы купцы (Гоголь, Нос).

При этом наивность – маска самого иронизирующего.

Несколько иной вид иронических целевых отношений – случаи, когда действию, вообще не способному иметь цель, она насмешливо приписывается. Она (цель) как бы предполагается в мыслях объекта насмешки: Нежное солнце, для удовольствия семьи Доррит, озаряло венецианские каналы и римские развалины (Ч. Диккенс, Крошка Доррит, пер. Е. Караваевой).

Причинно-следственные отношения при иронических заголовках.

Известно, что нередко ирония содержится в заглавиях рассказов разных авторов или в названиях газетных статей.

Содержание всех рассказов с ироническими заголовками фактически выражает антиаргументацию названия.

Некоторые примеры.

Тэффи: Утешитель; Святой стыд; Вендетта; Тонкая психология; Демоническая женщина; Мудрый человек и др.

Чехов: Дипломат; Злоумышленник; Беззащитное существо; Брожение умов; Глупый француз; Светлая личность и др.

Зощенко: Аристократка; Европеец; Светлый гений; Свинство и др.

В тех случаях, когда ирония содержится в заголовках рассказов, перевернутые причинно-следственные отношения оказываются между заглавием и содержанием рассказа.

При этом, хотя и здесь чаще встречаются характеристики со знаком плюс, отрицательные оценочные слова в заглавиях находятся в тех же отношениях с содержанием рассказов: обоснование смысла заглавия – это антиаргументация. Ср., например, «Свинство» (Зощенко), «Злоумышленник», «Глупый француз» (Чехов) и др. Так в рассказе Зощенко «Свинство» герой, от имени которого ведется рассказ, заклеймил поэтов, которые «растрачивают свою фантазию на рифмы да стишки» вместо того, чтобы «издать книжку с полным и подробным перечислением новых имен» (Окрябрина и т. п.). А героиня рассказа Тэффи «Вендетта» съела всю коробку конфет, которую прислал «сопернице» ее неверный поклонник, и тем «отомстила» обоим.

Итак, в основе глубинной семантики иронии всегда находятся перевернутые причинно-следственные отношения, в которые мы включаем и целевые, и условные, и уступительные. При этом алогичность (перевернутость) может быть представлена в виде абсурдных связей (не бывает весело, если нет денег, а зарплату не дают, никто не крадет с голоду миллионы долларов, не убивают друга из чувства благодарности и т. д), либо фальшивых, когда истинные смысловые связи подменяются другими, в которые говорящий якобы верит (якобы верит в то, что купцы нанесли городничему массу голов сахару из дружеских чувств, что для дружеского общения «значительное лицо» имел женщину подальше от дома, и, следовательно, от жены и т. п.). Но и в том, и в другом случае семантика иронии имеет общую основу.