Исчадие ветров

Де Мариньи не мог знать заранее, как Дерево воспримет Часы Времени, и потому аккуратно приземлил свой необычный летательный аппарат в трехстах с лишним футах от раскидистых ветвей. Там Искатель, Морин и пассажиры выгрузились, но если мужчины приближались к Дереву осторожно, то Морин без оглядки кинулась бегом по достававшей ей до колен траве прямо в тень кроны. На Нуминосе ее любили все живые существа, ее обаянию до некоторой степени поддался даже сам Итаква — Шагающий с Ветрами. Она была истинным детищем природы и любила все порождения природы. Но разумное, более того, обладающее телепатическим даром Дерево! — Морин просто не владела собой от волнения.

Мелкие поверхностные корешки ощутили ее тяжесть, ее движение, нижние листы «почуяли», а может быть, ощутили на «вкус» ее нрав, передали дальше свои впечатления, распознали ее суть; Дерево ощутило ее возбуждение, ее восхищение и поняло, что перед ним друг. Тут же длинные, свернутые до этого мгновения усики-лианы распрямились, вытянулись вниз и обвили Морин осторожными петлями. Она взлетела над землей легко, будто ничего не весила, как младенец в руках гиганта. А по листве Дерева пробежал шелест, нет, глубокий вздох.

— Морин! — Де Мариньи испуганно бросился вперед.

— Успокойтесь, Искатель! — окликнул его Элдин. — С Деревом Морин в большей безопасности, чем если бы была с… ну, скажем, с Героном!

— Балбес! — фыркнул Герон. — Но, как ни странно, он прав: Дерево обладает самой чистой и нежной душой во всем мире снов.

Теперь уже все трое оказались в тени; лианы ощупывали их прохладными трепещущими усиками, принюхивались к ним; они пребывали в почти магическом полумраке, наполненном ароматной, как у жимолости, пыльцой.

— Дерево, — произнес Герон, — я Герон…

— …А я Элдин! — добавил Скиталец.

— …И мы привели к тебе друзей, которые хотят поговорить с тобой.

— Герон? — отозвался не то из ниоткуда, не то отовсюду эфирный голос, наполнивший легкой дрожью всю округу, а усики задвигались быстрее и пробежались по всем троим мужчинам с головы до пят. — Элдин! Да, это вы, и с вами еще один, но этот один не живет постоянно в снах. Нет, это настоящий человек — и девушка тоже — из мира яви!

Морин совсем скрылась из виду; лишь когда сильные прочные лианы принялись обвивать троих мужчин, сверху, с головокружительной высоты, донесся ее радостный крик:

— Анри! Дай ему поднять тебя! Здесь чудесно, изумительно! Поднимайся и посмотри сам!

Но они уже стремительно летели вверх, обмотанные древесными усиками, как катушки — нитками, и поднимались все выше и выше, в самую гущу кроны Дерева. От стремительности движения и частых переворотов у всех троих захватило дух, Дерево же в конце концов прекратило их взлет, дало им время отдышаться и легко, как перышки, поставило их на развилку двух могучих ветвей в тысяче футов над землей.

— Arbor sapiens! — пробормотал по-латыни Элдин. — Вот это да! Какое громадное!

Но Дерево лишь усмехнулось — эту усмешку они ощутили своим сознанием.

— Герон и Элдин, — повторило оно. — Мои любимые друзья! А с ними де Мариньи и Морин. Чудесно, чудесно! Наконец-то снова гости. Мужчины, с которыми есть о чем поговорить, и самая настоящая девушка!

— Значит, ты слышало о нас? — спросил де Мариньи. — О ней и обо мне?

В голове де Мариньи прозвучал ответ, переданный через прикосновение листов, их ресничек, усиков лиан.

— О да, я слышало о тебе, Искатель, — подтвердило Дерево. — Более того, я ожидало тебя!

Де Мариньи уже почти не владел собой.

— Значит, те мысли из иных миров, о которых говорил Атал, все же приходили из Элизии? — выпалил он. — И они как-то касались меня?

Дерево читало его мысли совершенно безошибочно.

— Да, тебя, и твоей девушки, и даже Часов Времени, — ответило оно. Однако де Мариньи уловил в интонации Дерева оттенок досады — у него екнуло сердце.

— Значит, тебе нечего мне сказать?! — воскликнул он. — Если ты знаешь, что я Искатель, то тебе известно, что я ищу. А твоя досада может означать только, что ты не можешь помочь мне или не станешь этого делать.

— И могу, и не могу, — ответило Дерево. — Я не в состоянии сказать тебе, как именно попасть в Элизию, а помочь — могу. Но всего лишь тем, что область твоих поисков немного сузится.

— Дерево, — вмешалась в разговор Морин, — я что-то не понимаю… Если кто-то — допустим, другое Великое Дерево, — говорит с тобой из Элизии и ты можешь отвечать ему… Я имею в виду, что оно должно знать, где ты находишься, а ты — где оно.

Дерево внимательно выслушало ее и чуть заметно зашелестело листьями, словно подыскивало наилучшее объяснение.

— Мысль это всего лишь мысль, дитя, — сказало оно наконец. — Твои мысли я могу читать, потому что прикасаюсь к тебе. Не будь соприкосновения, мы не могли бы беседовать. Но на мысли представителя моей собственной расы я настроено лучше. Да, это он нашел меня, хотя и не без труда, и когда между нами установилась связь, я смогло отвечать. Но что касается его местонахождения и возможности для кого-то попасть туда… — Собеседники почувствовали нечто такое, будто Дерево мысленно пожало плечами.