Исчезающая лестница

ОБВИНИТЕЛЬ: Ваша честь, для моих целей этого достаточно. Мисс Филдс, вы только что слышали голос мистера Ворачека. Это он?

М. Ф.: Э-э-э… знаете, голоса — вещь странная. На линиях вы слышите их великое множество, обращаете внимание на мелкие отличия и думаете, что сможете их различить, но потом они опять сливаются в одно целое. Просто… у меня возникло чувство, что этот человек… не хотел, чтобы его кто-то узнал, что ли… Какая ужасная была ночь! Тогда, конечно же, я ничего еще не знала, мне все стало известно лишь потом. Но… да. Думаю… думаю, да.

ОБВИНИТЕЛЬ: Больше у меня вопросов нет, ваша честь.

Стиви была не настолько глупа, чтобы спросить: «Что все это значит?» — и лишь посмотрела на Фентон, чтобы та подсказала, к чему клонит.

— Телефонистка сообщила, что с 9 часов 30 минут до полуночи звонков больше не было, — сказала доктор, — а из показаний мисс Нельсон следует, что о похищении она узнала утром. В итоге я провела небольшую проверку.

На углу стола лежала кипа желтых линованных блокнотов. Она покопалась в ней и выловила нужный.

— Я уже говорила, что располагаю некоей новой информацией, — сказала Фентон. — Поговорив с очень многими людьми, я получила крайне интересные и важные сведения. Одной из тех, кого я нашла, была Герти ван Куворден. Герти ван Куворден — это…

— Студентка, жившая в коттедже «Минерва», — подсказала Стиви.

— Правильно. Очень богатая и любившая потрепаться о том вечере с каждым, кто выражал готовность ее выслушать. Я побеседовала с ней, записала наш разговор и потом сделала стенограмму. Вот что она мне рассказала: «Ночь была такая ужасная и туманная. Все собрались в общей гостиной. В коттедже «Минерва» мы прекрасно дружили и очень заботились друг о друге. Когда Дотти не вернулась домой, за нее все очень волновались. Она была одной из моих лучших подруг. С ней наверняка что-то случилось, и я без конца говорила мисс Нельсон, нашей старшей воспитательнице, отправить кого-нибудь на ее поиски. Уже собралась было пойти сама, но потом наверху зазвонил телефон, и мисс Нельсон поднялась, чтобы ответить. Это произошло незадолго до десяти, потому что в десять начиналась программа, которую мы все очень любили слушать. Но мисс Нельсон велела нам идти спать, а потом повела себя очень странно».

Фентон оторвалась от блокнота и подняла глаза.

— Ни о каком звонке в районе десяти часов не упоминается, — продолжала Фентон. — Тогда я еще раз прочла то, что в действительности сообщила Марго Филдс. Обвинитель спрашивает ее: «Ни входящих, ни исходящих, ни даже внутренних, между абонентами Эллингэма?». И ведь Марго не отвечает «Совершенно верно». Вместо этого она говорит нечто совсем другое: «Днем линии Эллингэма порой работают с повышенной нагрузкой, но по вечерам, как правило, ситуация спокойнее. К тому же я думаю, что в тот вечер мистер Эллингэм был в городе, так что его телефоны больше молчали. Ничего странного в этом нет». На самом деле это не ответ. И что мы имеем в итоге?

— Противоречие, — ответила Стиви, — Герти ван Куворден говорит, что звонок был, а в журнале о нем ничего не сказано.

— К тому же у нас есть телефонистка, уклонившаяся от ответа на данный вопрос. Обойти его стороной — значит не солгать. И кто же, по-твоему, говорит правду? Герти ван Куворден, рассказавшая о телефонном звонке, или скользкая телефонистка?

Стиви откинулась на спинку и прокрутила полученные сведения в голове.