Исчезающая ведьма (ЛП)

Дрожа от гнева, я развернулась и поднялась по лестнице в спальню, где почивал мой супруг.

Кажется, я теряю контроль и над Эдвардом, и над Леонией, ни в коем случае нельзя ослаблять хватку. Они возомнили, что могут бросить мне вызов, и я не собираюсь это терпеть. Леония не станет больше липнуть к моему мужу после того раза, я была уверена. Возможно, Эдварду тоже требуется похожая стрижка, чтобы знал наперёд, с кем имеет дело.

Но в одном он прав. У Эдварда и Леонии осталось мало времени. Роберт был далёк от того, чтобы объявить Эдварда своим наследником. На деле, чем больше времени они проводили вместе, тем сильнее крепла взаимная ненависть. Мой милый мальчик по своей природе не наглый торгаш, за что я бесконечно благодарна судьбе, но Роберт постоянно сравнивал его с этим олухом Яном, находя, что он недостаточно хорош. Это лишь вопрос времени: когда у Роберта окончательно сдадут нервы, и он вышвырнет Эдварда из Линкольна или того хуже.

Я плотнее укуталась в накидку, чувствуя, как мягкий мех ласкает кожу ягодиц и бёдер, словно нежные пальцы любовника. Сладостная дрожь пробежала у меня по спине. К чему ждать? Чем скорее Роберт ляжет в гроб, тем быстрее возлюбленный окажется в моей постели. Нам больше не пришлось бы скрываться по грязным башням и кустам. Мы проводили бы в объятиях друг друга день и ночь, когда нам заблагорассудится.

Огромная гора мяса издала ещё один свистящий вздох, и кровать возмущенно застонала, когда он перевернулся, чтобы продолжить нескончаемый храп. У меня руки чесались взять в руки подушку и прижать к его лицу, удерживая до её тех пор, пока эта потная туша не издаст последний вздох. Но я сдержалась. Поверьте, убить человека подобным способом не так просто, как кажется, пусть это и сулит ни с чем не сравнимое удовольствие.

К тому же мне только что пришла в голову замечательная идея, которая снимет с меня всякие подозрения. В самом деле, сумей я убедительно разыграть убитую горем вдову, и сам король мог бы выписать мне солидное вознаграждение за своего верного слугу, трагически погибшего, защищая его интересы.

Я посмотрела на тёмную гору мяса под одеялом. Ещё до следующего полнолуния это тело будет хладным трупом лежать на столе в Большом зале, словно кусок ростбифа, к которому при жизни, оно было так неравнодушно. И я стану здесь полноправной хозяйкой.

Глава 67

Ночь за ночью одного человека мучили странные голоса и стук под окном. Присмотревшись, он увидел, что там сбились в кучу несколько кошек, мышей и жаб. Решив, что это ведьмины приспешники, однажды ночью он набросился на них с топором. На следующее утро три старушки в деревне были найдены мёртвыми с рублеными ранами.

Линкольнский замок

Луч серого света вяло проплыл через крошечную решётку в двери. Гюнтер проснулся и на мгновение подумал, что он дома, в собственной постели, пока разом не включились все пять чувств: покалывание соломы на коже, мерзкий привкус рвоты во рту, стоны и храп, зловоние пота, мочи и человеческого дерьма. Он наклонился вперёд, пытаясь унять судороги в ноге, отягощённой железными оковами на лодыжке.

Тюремщики изъяли у него деревянную ногу, утверждая, что он может использовать её как оружие. Пошутив, что вряд ли она понадобится там, куда он отправится. Эта потеря сделала его ещё более беспомощным и уязвимым, чем оковы на здоровой ноге.

В крошечной камере замка содержалось шесть человек. Это место предназначалось для солдат Гонта, оскорбивших старших по званию. Каждый узник был прикован ножными кандалами к центральной колонне. За их спинами со стен свисали другие цепи, чтобы при необходимости пленников можно было оттянуть назад, к заострённым деревянным кольям, приковав ручными кандалами к стене и полностью обездвижить. Гюнтер молился, чтобы к ним не применили эту пытку. Ханкин этого не выдержит.

Ханкин! Гюнтера охватила паника, он попытался ближе придвинуться к мальчику. Тот лежал на боку, отвернувшись, и в тусклом утреннем свете Гюнтер не мог разглядеть, дышит ли он. Он протянул руку и коснулся сына. Ханкин дёрнулся, стряхивая с себя сон.

Гюнтер похлопал его по плечу.

— Не волнуйся, бор. Как ты?

Ханкин со стоном отполз от отцовской руки, насколько позволяла цепь на его ноге. Гюнтеру это было как нож острый. Родной сын боялся его даже больше, чем солдат, приехавших его арестовать. Гюнтер не винил его за это. Как он мог ему растолковать, что лишь хотел избавить от грядущих ужасов и мук? Как можно объяснить сыну, почему ты стоял на коленях у его постели, моля послать ему смерть?