Исчезающая земля

Неужели он хотел ее и поныне? Как ему удалось так надолго сохранить желание? Несколько месяцев после свадьбы Ревмира просто наслаждалась им, его фигурой, его заботой, а потом вдруг без ума влюбилась. Они ехали в автобусе. Был сильный снегопад, каких, кажется, не будет больше никогда. С неба падали такие крупные хлопья, что водитель вел автобус по наитию, не разбирая дороги. Отъехав на три квартала от остановки, Артем повернулся к Ревмире, поднял воротник ее пальто и застегнул молнию до подбородка. Он пониже надвинул ей шапку и пощупал запястья: плотно ли застегнуты перчатки? Потом взял ее за руку и стал смотреть вперед. Ревмира, закутанная от ушей до пяток, почувствовала себя живой. Наконец-то она ожила. По телу побежала кипучая кровь.

Она сидела в автобусе, взволнованная и напуганная. Поверила, что впереди еще много чудес. Только глаза глядели над шарфом, а за окном чистый новый мир. Сколько надежд! После смерти Глеба Ревмира осталась совсем одна, и вдруг, сидя на этом мягком сиденье в полном автобусе, она почувствовала, что одиночество закончилось. Она облегченно вздохнула, уткнувшись в ворот пальто. Артем.

Ее муж. Ее спасатель. Он выполнил свой долг. Дальше Ревмира будет жить без него. Она утерла слезы и вернулась на кухню. Увидев ее, Инна встала с телефоном в руках и сказала, что отряд возвращается.

— Хорошо, — ответила Ревмира. Она взяла тарелку и кружку мужа из сушилки.

Из ванной забрала зубную щетку, бритву, одеколон, лосьон после бритья — все вещи положила в общую кучу.

Почти все последние двадцать шесть лет ее мысли занимала доброта Артема, их карьеры, разговоры за обедом и ужином, помощь другим людям. Ревмира наблюдала, как рушится страна, и надеялась, что они с мужем выстоят. Она ошиблась. Двенадцатичасовые смены, работа в больнице, призывы к властям — все это удел молодых. Все напрасно: ни она, ни муж никого не защитили.

Ревмира опять подошла к шкафу, достала чемодан Глеба и ухнула его на кровать. Под его весом вещи Артема примялись. Она открыла чемодан, замки больно врезались в пальцы. Внутри увидела кое-какие памятные вещи и безделицы, о которых успела забыть. Ей хотелось побыть с вещами мужа — это все, что у нее осталось. Вот его письма. Потускневшие чехлы от виниловых пластинок. Зимняя шапка, паспорт. Она достала из чемодана все вещи, оставила его на кровати и свернулась калачиком на одеяле.

Ботинки, пряжки от ремней, документы, шарфы. Ревмира думала, что сама умрет после того, как не стало Глеба. Она решила, что и правда умерла. Тот день отнял у нее мужа и придавил к земле. Ее удерживала на ногах не сила гравитации, а горе. Но теперь Ревмира будет жить. Ей придется. Такова ее судьба: жить, пока остальные уходят. Не ища радости.

МАРТ

Спустя три дня бойкота после того, как кухню затопило, Надя с Милой вылетели с вертодрома Эссо в Палану. В вертолете они сидели одни на целом ряду. Весь полет пятилетняя Мила уплетала огурцы и рисовала принцесс с огромными грудями. В блокноте она обводила два больших круга и хихикала, потом вокруг этих кругов рисовала еще два, гораздо больше, и снова смеялась, потом сосредоточенно поджимала губы и рисовала другие два, больше прежних. Надя заглянула ей через плечо:

— А мужчин не будет?

Мила сразу же нарисовала человечка, крупнее остальных, на груди поставила две крохотные точки вместо сосков.

— Я не просила тебя рисовать его, — заметила Надя.

Мила опять взяла ручку и обвела точки кружками.

— Красота! — похвалила Надя и посмотрела в иллюминатор на белую землю.

Они уже пролетели над горным хребтом, который начинался в Эссо. Последние несколько дней перед полетом Надя предлагала пилоту то одно, то другое в обмен на место в небольшом вертолете, который застрял в Эссо из-за бурана. В селе остался Чега. И его арендованный дом-помойка, где они жили последние три года. На днях прорвало трубу, вода стояла по щиколотку, плиточный пол казался желтым. «Позвони хозяину» — такими были последние слова, которые Надя сказала парню во вторник. Сегодня она оставила ему записку на кухонном столе, прижав ее стеклянной банкой с медом.

Они с Милой начнут новую жизнь. Надя обняла дочь.

— Котенок, давай не будем рассказывать дедуле с бабулей о том, что случилось на этой неделе.

Мила нарисовала еще один кружок.

— Хорошо.

— Представь, что я дедушка. Расскажи-ка, Мила, какие у тебя новости?

— Никаких! На этой неделе прорвало трубу, и у нас дома был настоящий каток.

Надя помолчала.

— Этого рассказывать мы не будем.

— Я подумала, не надо говорить, что вы с папой поругались.

— Да, об этом тоже не надо говорить. Лучше вообще ни о чем не рассказывать. — Надя сжала дочкино плечо, убрала руку и поглубже уселась в кресло, уперев колени в спинку впередистоящего сиденья.

Какая разница, что Мила расскажет дедушке с бабушкой? Через пару месяцев их жизнь наладится, и не придется ничего объяснять родителям. Чтобы больше не думать о том, из какой ледяной дыры они уехали, она разблокировала телефон, нашла альбом Рианны и вставила в ухо наушник. Другой осторожно вложила в нежное ушко дочери и включила ритмичную музыку.