Исчезающая земля

В воздухе стояла горечь. Пахло только что сорванными ветками. Запах детства, дедушкиных научений, рек, которые она с дочерями переходила вброд. Наташа отпустила Маринину руку и взяла можжевельник и кожаный шнурок. Марина тоже; тонкая нитка в одной руке, колючие можжевеловые иголки — в другой.

Можжевельник обыкновенный. «Ваши тревоги и желания», — повторяла девушка, перекрикивая шум.

Ее тревоги. Желание у Марины простое: увидеть Соню с Аленой. Позволив себе желать, она представляла, как они с Наташей, Чегой и друзьями вернут девочек домой, генерал-майор и следователи наконец раскроют дело, и ее семья опять станет счастливой. Мечтала о том, что Лилины родственники найдут ее. Что их раны тоже затянутся. Только и нужно, что перепрыгнуть через костер, завязать кожаную полоску и поверить в то, что загаданное обязательно исполнится в новом году. Увы. Соня, Алена и Лиля мертвы. Никакой обряд, ритуал, вмешательство потусторонних сил или даже большая черная машина не изменят этого. Марина напомнила себе о том, что пропавшие дети не возвращаются.

Вот и первый костер. В руках у Марины ее ложные убеждения. В одной можжевельник — вера в то, что страдания можно оставить в прошлом. В другой кожаный шнурок — надежда на то, что дочери вернутся домой.

Что ждет ее впереди? Следующий год будет таким же, как прошлый. И каждый последующий повторит предыдущий: ничего не изменится. Вряд ли в машине висит Аленин брелок. Даже если это он, следователи наверняка упустят Егора. Девочек никто не спасет. Лиля пропала много лет назад. Марина научится не слушать сплетни; вернется в редакцию, будет принимать успокоительные, продолжит выживать. Но если бы она могла выбирать, то вместо этого вернулась бы в прошлое. К дочкам, к лучшей работе, к своему счастливому детству. Когда мир еще был неизведанным и полным открытий. Когда каждый мог ее чему-нибудь научить и никто никого не терял.

Марина обернулась. Женщина позади нее крикнула:

— Прыгайте!

Марина не могла вымолвить ни слова. Начался очередной приступ.

К ней подошла девушка, что раздавала веточки, и указала на пламя:

— Просто перепрыгните. Это костер прошлого года.

В руках у Марины можжевельник и кожаный шнурок, она не может как следует сдавить грудную клетку ладонями, а ей сейчас это необходимо. Она вот-вот задохнется, если не прижмет руки. Глупости какие эти церемонии. Захотелось отойти, но сзади напирали люди. Ева с Петей ушли в лес без нее. Наташи нет. Девушка выкрикивает указания. Из колонок звучит голос Аллы Иннокентьевны, он повсюду. Марину толкают.

Ее никто не понимает. Без дочерей она больше не сможет дышать. Как ужасно — а ведь это ужасно! — что отныне она будет нянчить только собственную боль. Марина прыгнула.

ИЮЛЬ

Не плачь. Послушай. Хочешь, расскажу тебе про девочку и золотые шлепанцы? Или про два одинаковых дворца? Я рассказывала тебе про одну девочку, которую далеко на юге вырастили волки? Да, это чистая правда! Я не обманываю! Ее нашли, когда она уже стала взрослой и — представляешь? — не умела говорить на человеческом языке. Потом она вышла замуж, переехала в город, у нее появилась семья, но до конца жизни она ела только сырое мясо.

Я видела передачу по телевизору про нее. Она дожила до ста лет.

Не плачь…

Соня, посмотри на меня. Какую историю тебе рассказать, чтобы ты снова уснула? Хочешь ту, про поселок, который смыло волной?

Хочешь? Рассказать еще разок?

Сама расскажешь или я? Хорошо.

Слушай.

Волной унесло все: людей, дома, машины — с обрыва прямиком в море. Если бы не вода, жители поселка бы поранились, но вода обступила их со всех сторон, и все остались целыми и невредимыми. Они были заперты в своих домах, как пузырьки воздуха в льдинах. Люди оказались внутри волны и задержали дыхание. Глаза не закрывали, а руки и ноги развели в стороны.

Ну-ка, надуй щеки. Отлично! Вот такие были жители поселка под водой.

Их отнесло на пятьсот километров от обрыва, где раньше стоял их поселок. Куда ни посмотри — везде синяя вода. Всего минуту назад волна подхватила поселок, а до Аляски уже рукой подать. Волна замедлилась, замерла, а потом… Рухнула вниз. Сначала люди не могли пошевелиться, а теперь стали свободны.

Да, они посреди океана, но они могут плыть.

И люди поплыли, кашляя и борясь со стихией. Все тяжелые предметы — дома, заборы, деревья — пошли ко дну. Все легкие плавали на поверхности. Продукты. Игрушки. Пульты. Что еще? Подушки, одеяла, книги. Люди не верили своим глазам. Даже детские колыбельки с младенцами качались на волнах!

Первые день и ночь односельчане просто объединялись. Те, кто послабее, — старики и дети — выкрикивали направление и били по воде. Те, кто посильнее, плавали за их вещами. «Это моя шляпа! Моя любимая шляпа!» или «Не забудьте мою хоккейную клюшку!». Или…

Точно! «Вон два пакета апельсинового сока! Справа!»