Исчезающая земля

Она сидела в автобусе, взволнованная и напуганная. Поверила, что впереди еще много чудес. Только глаза глядели над шарфом, а за окном чистый новый мир. Сколько надежд! После смерти Глеба Ревмира осталась совсем одна, и вдруг, сидя на этом мягком сиденье в полном автобусе, она почувствовала, что одиночество закончилось. Она облегченно вздохнула, уткнувшись в ворот пальто. Артем.

Ее муж. Ее спасатель. Он выполнил свой долг. Дальше Ревмира будет жить без него. Она утерла слезы и вернулась на кухню. Увидев ее, Инна встала с телефоном в руках и сказала, что отряд возвращается.

– Хорошо, – ответила Ревмира. Она взяла тарелку и кружку мужа из сушилки.

Из ванной забрала зубную щетку, бритву, одеколон, лосьон после бритья – все вещи положила в общую кучу.

Почти все последние двадцать шесть лет ее мысли занимала доброта Артема, их карьеры, разговоры за обедом и ужином, помощь другим людям. Ревмира наблюдала, как рушится страна, и надеялась, что они с мужем выстоят. Она ошиблась. Двенадцатичасовые смены, работа в больнице, призывы к властям – все это удел молодых. Все напрасно: ни она, ни муж никого не защитили.

Ревмира опять подошла к шкафу, достала чемодан Глеба и ухнула его на кровать. Под его весом вещи Артема примялись. Она открыла чемодан, замки больно врезались в пальцы. Внутри увидела кое-какие памятные вещи и безделицы, о которых успела забыть. Ей хотелось побыть с вещами мужа – это все, что у нее осталось. Вот его письма. Потускневшие чехлы от виниловых пластинок. Зимняя шапка, паспорт. Она достала из чемодана все вещи, оставила его на кровати и свернулась калачиком на одеяле.

Ботинки, пряжки от ремней, документы, шарфы. Ревмира думала, что сама умрет после того, как не стало Глеба. Она решила, что и правда умерла. Тот день отнял у нее мужа и придавил к земле. Ее удерживала на ногах не сила гравитации, а горе. Но теперь Ревмира будет жить. Ей придется. Такова ее судьба: жить, пока остальные уходят. Не ища радости.

Март

Спустя три дня бойкота после того, как кухню затопило, Надя с Милой вылетели с вертодрома Эссо в Палану. В вертолете они сидели одни на целом ряду. Весь полет пятилетняя Мила уплетала огурцы и рисовала принцесс с огромными грудями. В блокноте она обводила два больших круга и хихикала, потом вокруг этих кругов рисовала еще два, гораздо больше, и снова смеялась, потом сосредоточенно поджимала губы и рисовала другие два, больше прежних. Надя заглянула ей через плечо:

– А мужчин не будет?

Мила сразу же нарисовала человечка, крупнее остальных, на груди поставила две крохотные точки вместо сосков.

– Я не просила тебя рисовать его, – заметила Надя.

Мила опять взяла ручку и обвела точки кружками.

– Красота! – похвалила Надя и посмотрела в иллюминатор на белую землю.

Они уже пролетели над горным хребтом, который начинался в Эссо. Последние несколько дней перед полетом Надя предлагала пилоту то одно, то другое в обмен на место в небольшом вертолете, который застрял в Эссо из-за бурана. В селе остался Чега. И его арендованный дом-помойка, где они жили последние три года. На днях прорвало трубу, вода стояла по щиколотку, плиточный пол казался желтым. «Позвони хозяину» – такими были последние слова, которые Надя сказала парню во вторник. Сегодня она оставила ему записку на кухонном столе, прижав ее стеклянной банкой с медом.

Они с Милой начнут новую жизнь. Надя обняла дочь.

– Котенок, давай не будем рассказывать дедуле с бабулей о том, что случилось на этой неделе.

Мила нарисовала еще один кружок.

– Хорошо.

– Представь, что я дедушка. Расскажи-ка, Мила, какие у тебя новости?

– Никаких! На этой неделе прорвало трубу, и у нас дома был настоящий каток.

Надя помолчала.

– Этого рассказывать мы не будем.

– Я подумала, не надо говорить, что вы с папой поругались.

– Да, об этом тоже не надо говорить. Лучше вообще ни о чем не рассказывать. – Надя сжала дочкино плечо, убрала руку и поглубже уселась в кресло, уперев колени в спинку впередистоящего сиденья.

Какая разница, что Мила расскажет дедушке с бабушкой? Через пару месяцев их жизнь наладится, и не придется ничего объяснять родителям. Чтобы больше не думать о том, из какой ледяной дыры они уехали, она разблокировала телефон, нашла альбом Рианны и вставила в ухо наушник. Другой осторожно вложила в нежное ушко дочери и включила ритмичную музыку.

К Палане подлетели с востока. С высоты поселок выглядел неухоженным, даром что административный центр: серые грязные улицы, нагромождения домов, ряды деревянных построек тянутся к морю. Надя не была дома с тех пор, как вместе с Милой они переехали на юг, в Эссо. С воздуха она не заметила новых построек.

Родители встретили их в аэропорту. Ни отец, ни мать не спросили у Милы, какие новости. Надина мать сказала:

– Я даже не буду спрашивать, почему Чега не приехал.

– Работы много, – ответила Надя. – Он теперь не только для газеты снимает, но и на свадьбах фотографирует, и на других мероприятиях.

И хотя парень не приехал по другой причине, упомянуть о его успехах было приятно.

– Пусть отдохнет от тебя. С тобой непросто.