Исчезающий трон

— Большинство людей не могут сопротивляться заманиванию на Дикую Охоту, — объяснила Кайлих. — Каждое стадо должно прореживаться, mo nighean, даже человеческое. В этом предназначение моего сына.

— Это не предназначение, — сорвалась я. — Это бессмысленное убийство.

Кайлих выглядит разочарованной от моего ответа.

— Смерть всегда служит цели.

Она двинулась среди тел с изяществом воды. Наклонилась и слегка коснулась лица молодой девушки. На моих глазах плоть девочки исчезла с черепа. Ее кости рассыпались и превратились в пыль. И из земли вырос единичный цветок, красивый и совершенный.

— Мой сын — огонь, что уничтожает лес, — продолжила Кайлих. — Моя дочь — это дождь, которая заставляет его снова зеленеть. Этим путем мы следуем тысячи и тысячи лет.

Я хочу сказать Кайлих, что не думаю, будто массовое убийство является естественным ходом вещей. Что я никогда не соглашусь стоять в стороне, пока фейри охотятся в моем городе — то как я поступила, когда Сорча убивала мою маму — только потому, что они это делают. Люди существуют не для того, чтобы быть убитыми фейри, когда бы они того захотели. Именно этой цели они служат?

Я проглотила назад свою злость и спросила:

— Зачем ты показываешь мне это?

Кайлих сорвала цветок и сжала его в своем кулаке. Он словно пепел посыпался с ее пальцев.

— Здесь все началось. Эта Охота, это поле, и эти смерти. Кадамах объявил войну именно здесь.

Войну?

— Значит, они Соколиные Охотницы, — решительно проговорила я.

— Нет, — сказала Кайлих. — У всех мужчин из их деревни было Зрение. Женщины, что умерли здесь, не смогли сопротивляться песни Охоты Кадамаха.

Живот сжало еще сильнее. Если эти женщины не были Охотницами, они были беспомощны. Они были всего лишь напуганными людьми, которые попали на Дикую Охоту, и Киаран убил их, будто бы они были никем. Они не могли защитить себя, у них не было силы против него. Мужчины — Видящие — которые лежали на этом поле, должно быть, умерли, пытаясь их спасти.

— И предположу, фейри было плевать на них, — сказала я с горечью.

Она повернула ко мне свой взгляд, он был жестким, беспощадным.

— Множество из sìthichean умерли на этом поле наряду с твоими людьми.

Боже, я практически сказала вслух, но не стала.

— Полагаю, и их смерть так же не была бессмысленной? — сказала я, пытаясь удержать свой тон ровным.

— Не зли меня, дитя. Это было необходимо, чтобы обеспечить будущее нашему виду. Кадамах превосходно сыграл свою часть.

Я окидываю поле взглядом сотни мертвых мужчин и женщин, и не могу управлять своими мимолетными, ужасающими мыслями. Те, что чаще появляются, слова Лоннраха: тебе следовало убить Кадамаха, когда у тебя был шанс.

Прошлое Киарана буквально связано со смертью, его секреты могут заполнить пространство между галактиками. Он заманивал людей той же песнью, которую использовали солдаты Лоннраха, чтобы убивать в моем городе: мою семью, людей, которых я знала в прежней жизни. И прямо как те солдаты, он так же оставлял людей, разбросанных по полю, как отходы.

— Я не понимаю, — сказала я. — Какую часть?

— Проживать ту же историю на протяжении веков, — сказала она тихо, почти для себя. Затем:

— Мы все создания войны, mo nighean. Кадамах ведь научил тебя этому? Битва в нашей крови, — Кайлих развернулась, тень накидки извивалась подобно змеям на земле. — Так наша цивилизация развивалась. Так мы стали завоевателями.

Глава 30.

Кайлих скользит через ряды тел, каждое из которых погружается в землю, когда она проходит.

— Пойдем. Мы еще не закончили.

В мгновение ока мы идем по дорожке между крошечными каменными хижинами с соломенными крышами, в деревне темно и тихо. Никакого щебетания птиц на деревьях. Снег падает вокруг нас, тает, как только достигает земли. Кайлих осторожно переходит дорогу, хилая походка старухи, спина сгорбилась, седые волосы рассыпались по плечам. Ее кожа вновь облепила кости, сухая, морщинистая и старая.

Прямо за поворотом — костер. Пылающий пепел возносится в небо и разрушается, оставляя после себя аромат горящего тиса. Тринадцать женщин собрались в полукруг рядом с танцующим пламенем. Некоторые их голоса раздавались в ночи испуганным шепотом, другие устойчивыми голосами, все на языке, которого я не слышала ранее. Они одеты в грубо окрашенные многослойные капюшоны и платья, чтобы защитить себя от холода.

Я узнаю одну из женщин. Эйтиннэ. Ее глаза светятся серебром и золотом в свете костра, ее волосы гладкие и черные, как сажа. Она выглядит, как богиня, сияющая в лунном свете. На ее обнаженное плечо садится сокол. Даже его солидные когти не могут проколоть ее неуязвимую кожу фейри. Он кажется довольным, сидя там, его крылья сложены, спина прямая и гордая.

Эйтиннэ подняла руку, чтобы замолчали хриплые голоса женщин вокруг костра. Когда я посмотрела на их лица, увидела там слезы, злость, их ощутимое горе. Никогда не видела людей, выглядящих так беспомощно. Так безнадежно.

— Кто они? — спрашиваю я Кайлих.