Исчезающий трон

Я уставилась на нее, холод пробрался в самое сердце. Никогда не должна была создавать Соколиных охотниц. Создавать Соколиных охотниц.

Я медленно складываю вместе все кусочки, что знаю об Эйтиннэ. Она сражалась на стороне Охотниц. Она была заперта во время битвы с фейри. У нее есть способность исцелять. Возвращать назад мертвых. Дар созидания, унаследованный от Кайлих. Ее матери.

Матери Киарана.

— Соколиные охотницы — люди, — прошептала я. — Фейри не могут создавать людей.

Я вспомнила слова Дэниэла, такие сухие: «Ты не человек».

Глаза Кайлих скользнули по мне. В них были тысячи мыслей, в которых она жалела меня. Начинала с жалости, а заканчивала неприязнью. Потому что, несмотря ни на что, люди всегда будут слабее фейри и по силе, и по опыту. У нас нет тысячелетий, чтобы устранить наши эмоции.

Мы горим ярко, и мы сгораем. Вот, что значит быть человеком.

Тени из плаща зазмеились к ее бледным пальцам — длинным, скрюченным и морщинистым от возраста. Она наклонилась и ненадолго прижала кончики пальцев к влажной почве. Пока я наблюдала, кожа на ее руке стала более молодой и мерцающей.

Из земли поднялась одиночная виноградная лоза. Длинная и толстая, как ветка дерева, она изгибалась вокруг себя снова и снова, пока не приобрела форму кресла. На виноградной лозе распустились цветы, яркие лепестки переливаются бирюзовым.

— Садись, — указала Кайлих. — И я покажу тебе правду. Все, что пожелаешь.

Я замешкалась. Фейри не предлагают ничего просто так, только взамен.

— Что ты хочешь за это?

Я могла бы умереть в холоде от улыбки Кайлих. Я чувствую вес ее возраста, как будто бы меня проглотила земля, сила толкнула меня вниз на землю.

— Ах, mo nighean. Я уже взяла кое-что у тебя, — пробормотала она. — У меня есть твоя жизнь. Ты больше ничего не можешь мне предложить. Я могла бы держать тебя в моем лесу вечность, но вместо этого я предлагаю тебе правду. Это не то, что я даю бесплатно.

Та версия правды, что предлагает Кайлих, всегда жестока, я не хочу соглашаться. Если то, что она сказала ранее, правда, тогда она тянет мое время, так чтобы Эйтиннэ не смогла меня найти.

«Если ты не вернешься назад, я оставлю их на милость Лоннраха».

Если Киаран сын Кайлих, то это не та угроза, которую я не должна воспринимать всерьез. Я доверяю ему свою жизнь, но не жизни моих друзей — не Гэвина, Кэтрин или Деррика.

«Они ничего для меня не значат».

— А если я откажусь? — спрашиваю я осторожно. Мне позволят отказаться? Отказать фейри — значит пробудить в ней злость, а гнев Кайлих не знает себе равных.

Выражение лица Кайлих безжалостно.

— Конечно же, выбирать тебе, — сказала она легко, но слова не отражались на ее лице. — У меня, возможно, и ограниченное количество сил в твоем мире, но я знаю, что все, кого ты оставила, находятся в том королевстве пикси. Определенно, ты бы хотела их безопасности?

Вот что значит выбор в понимании фейри: откажи мне, и я убью всех, кого ты любишь. Откажи мне, и я заставлю тебя пожалеть.

Мне придется согласиться. Я найду способ обмануть Кайлих, если придется, но прямо сейчас я не могу отказаться от ее предложения.

— Хорошо.

Она потянулась ко мне рукой, которая была настолько тонка, что виднелась кость. Ее лицо снова сменилось, именно так я и представляла Смерть — костлявая, с глазами, напоминающими бездну.

Кайлих дотронулась до венка на моей голове и, прежде чем я смогла сделать что-либо, brigh, который был у меня в волосах, упал на землю. Цветы увяли и умерли, сияние в центре бутона тут же пропало.

Ее пустые глаза встретили мои.

— Только я и ты, mo nighean. Теперь моя дочь никогда не найдет тебя.

Я почувствовала первое ледяное прикосновение страха, затем ее пальцы прошлись по моему лицу. Ее прикосновение было подобно лезвию, прошедшему по моему черепу. Я прикусила язык, чтобы удержаться от крика.

— Открой глаза, — сказала она мне. — Смотри.

Я сделала, как она приказала, и поняла, что мы больше не в лесу, не рядом с костром. Я не сижу в кресле из виноградной лозы и цветов. Мы на поле, окруженные мертвыми.

Человеческие тела лежат у наших ног, разбросаны посреди темного луга. Большинство из них женщины. У некоторых перерезаны горла, а другие лежат спинами вверх, как если бы они пытались убежать. Их кровь блестит в свете луны, аромат смерти витает в воздухе.

О Боже. Я сложилась пополам. Меня чуть не вырвало содержимым моего желудка. Я не смогла сделать и шага, и упала на траву.

— Кто это сделал?

Кайлих не выдала никаких эмоций.

— Мой сын.

Киаран. Это сделал Киаран.

— Почему? — я едва могу говорить.

Я подумала о том, как Киаран смотрел на меня, когда мне удавалось пробиться к нему, как он смотрел, когда говорил, что скучал по мне. Как его губы прижимались к шрамам на моем горле…

«Я убивал людей каждый день. Пока не произнес клятву».

Он сделал это. Он убил всех этих людей.