Исчезновение

Из полицейского участка Френсис направилась по тому же маршруту, который они проделали с Оуэном за день до этого, разыскивая Дэви. По дороге Френсис не раз оглядывалась – то и дело ей казалось, что позади кто-то идет, или слышались шаги, которые явно подстраивались под ритм ее ходьбы. Правда, она так и не заметила никого, кто наблюдал бы за ней или шел следом, но ощущение слежки все нарастало, к тому же усиливалась тревога из-за отсутствия каких-либо следов Дэви. В конце концов, едва сдерживая горькие слезы разочарования, она повернула домой и остановилась на мосту Полпенни, чтобы успокоиться. Тонкий лучик солнца пробился сквозь облака и скользнул по поверхности реки, поблескивая, словно рыбья чешуя. Много лет назад десять человек погибли, когда рухнул старый деревянный мост, и теперь, как слышала Френсис, несколько неразорвавшихся бомб упали на дно; погребенные под слоем тины, они будут лежать там, поджидая своего часа, чтобы в конце концов взорваться. Френсис смотрела на реку, а мысли ее убегали в далекое прошлое, когда ей было восемь лет и жизнь ее в одночасье надломилась, как тонкая кость. Со временем все срослось, обе половинки снова были вместе, но боль все еще чувствовалась.

Чайки кружили совсем низко над головой девушки и тревожно кричали. К сегодняшнему вечеру Дэви пропустил уже шесть доз фенобарбитала, и его все еще не нашли. Скорее всего, припадка ему не избежать. Возможно, припадок уже был и Дэви очнулся в полном неведении, где находится и что с ним произошло. Он мог упасть и разбить голову или что-нибудь сломать. После бомбежки у Лэндисов с ним могло случиться что угодно. Френсис не могла позволить ему исчезнуть, как Вин, чтобы потом, много лет спустя, снова стоять над его крохотными останками, зная, что во всем виновата она сама. Внезапно она вспомнила о Перси Клифтоне, который лежал без сознания в госпитале, и снова ощутила дыхание давней летней жары, обжигающей и удушливой. И паническую нехватку воздуха. Перед мысленным взором Френсис встало набухшее багровое веко Перси, и девушка вспоминала, какой беззащитной и уязвимой она чувствовала себя рядом с ним. И потом весь оставшийся день ей казалось, что за ней следят. Френсис снова принялась ворошить в памяти события прошлого и вновь была вынуждена признать, что не знает этого человека. И все же она не могла отделаться от чувства, которое он в ней зародил, – словно в кромешной темноте ее поджидает кто-то невидимый.

Френсис поспешила в паб «Молодой лис», располагавшийся на углу Холлоуэй и Олд-Орчард. Этот паб находился в старом здании, которое много раз перестраивалось и достраивалось и ныне представляло собой нагромождение построек разной высоты со смежными комнатами внутри, косыми дверными проемами и фронтонными окнами под крутой остроконечной крышей. После пяти вечера здесь толпилось много народу, в основном это были рабочие с механического завода «Стозерт и Питт», которые имели бронь или миновали призывной возраст. Они заходили пропустить по стаканчику по пути домой. По сравнению с гарью, все еще заполнявшей улицы города, запах пива и старой одежды внутри паба был даже приятным. Френсис взяла пинту крепкого пива, и бармен даже глазом не повел в ее сторону, хотя она была одна в такой час и в таком месте – война на многое заставляла смотреть по-другому. Френсис окинула взглядом залы по обе стороны от бара, затем обернулась и в дальнем углу увидела Оуэна. Его долговязая фигура была едва заметна среди леса чужих спин, локтей и голов.

Помещение не отличалось богатством убранства – несколько старых карт на стенах и чучело лиса, который молодым совсем не выглядел. Таксидермист постарался придать лисьей морде весьма свирепый вид, совсем не соответствовавший печальному выражению стеклянных глаз. Хьюз Оуэн сидел прямо под этим чучелом, и, когда он улыбнулся, Френсис снова увидела в нем прежнего мальчишку, а не нынешнего мужчину. Лицо у него было перепачкано, и грязь въелась в морщинки. Ногти на руках почернели от мазута и копоти, вид был усталый. В детстве Оуэн был весельчаком. Хотел стать профессиональным футболистом. А теперь работал слесарем-наладчиком на заводе «Стозерт и Питт». Маленький живой винтик в огромном ревущем механизме завода, который каждый день поглощал и потом выплевывал его обратно вместе с толпой других рабочих. По слухам Френсис знала, что теперь, кроме привычных морских кранов и другого оборудования, они еще выпускали для армии танковые башни и пушечные лафеты.

– Подвинься, Баз, – сказал Оуэн мужчине, что сидел напротив него, освобождая место для Френсис.

После небольшой суеты последовала сдержанная пауза, пока мужчины пытались скорректировать свой разговор с учетом присутствия среди них дамы. Во время этой заминки Френсис налегала на свое пиво. Когда все вернулось на круги своя, Оуэн обратил на Френсис извиняющийся взгляд и слегка улыбнулся; в его глазах она уловила скрытую печаль.

– Как ты? – спросила Френсис.

Оуэн пожал плечами:

– Надоел этот бардак, а так – прекрасно. Как сама? С утра забежал к Пэм, но ты еще спала.