Исчезновение. Дочь времени. Поющие пески

– Шестнадцатого июня. У меня записано: «По настоянию архиепископа Кентерберийского оба мальчика живут в Тауэре».

– Это уже после того, как их объявили незаконнорожденными?

– Да. – Кэррэдайн сложил свои листки и сунул в карман. – Вот пока и все. Еще только один факт на десерт… – Тут Кэррэдайн подобрал висящие с обеих сторон стула длинные полы своего пальто и запахнул их таким широким и величественным жестом, которому могли бы позавидовать и Марта Халлард, и сам король Ричард. – Помните этот акт, «Титулус региус»?

– Конечно. А что?

– Так вот, когда Генрих Седьмой сел на трон, он приказал отметить «Титулус региус» даже без чтения в парламенте. По его указанию оригинал уничтожили, а копии запретили хранить под страхом штрафа и тюремного заключения.

Грант в изумлении уставился на своего помощника:

– Генрих Седьмой?! Зачем? Ему-то это зачем?

– Понятия не имею. Но я намерен все выяснить еще до того, как состарюсь. А пока вот вам кое-что, чтобы не скучать до того момента, когда Статуя Свободы принесет вам чай.

Он положил на грудь Гранту лист бумаги.

– Что это? – спросил инспектор, глядя на вырванную из блокнота страницу.

– То самое письмо Ричарда о Джейн Шор. Ну, я пошел…

Оставшись один в тишине палаты, Грант взял листок и начал читать.

Контраст между крупным детским почерком Кэррэдайна и торжественным стилем Ричарда Третьего показался Гранту весьма занятным. Но современный облик письма не заслонил очарования старины, которое Грант сравнил про себя с букетом хорошо выдержанного вина. В переводе на современный язык письмо гласило:

К своему великому изумлению, я узнал, что Том Лайном желает жениться на вдове Уилла Шора. Очевидно, он совсем потерял от нее голову и твердо стоит на своем решении. Прошу вас, дорогой епископ, пошлите за ним и попытайтесь отговорить этого глупца. В случае неудачи, а также если нет препятствий к этому браку со стороны церкви, я даю свое согласие, но велите ему отложить свадьбу до моего приезда в Лондон. Пока же я полагаю возможным освободить Джейн Шор по причине хорошего поведения и предлагаю вам передать ее на попечение отца или любого другого человека, которого вы сочтете подходящим.

Было очевидно, что письмо, как и говорил Кэррэдайн, составлялось скорее в грусти, чем в гневе. Грант поразился доброжелательному тону, в котором Ричард пишет о женщине, нанесшей ему страшный вред; его доброта и хороший нрав бросались в глаза. Ко всему прочему, Ричард не получал никакой личной выгоды от своего великодушия. Конечно, король видел выгоду в правлении страной, не раздираемой больше распрями между Йорками и Ланкастерами, и со свойственной ему широтой взглядов стремился к тому, но в письме епископу речь шла об освобождении Джейн Шор – малозначительном деле, интересовавшем разве лишь влюбленного Тома Лайнома. Ричард ничего не выгадывал; его стремление осчастливить друга превосходило естественное желание отомстить.

Это отсутствие мстительности особенно поражало при сопоставлении с традиционным образом злодея и убийцы Ричарда III.

Глава одиннадцатая

Письмо Ричарда позволило Гранту приятно провести время до самого чая. Он слушал воробьев, галдевших на подоконнике его палаты двадцатого века, и дивился тому, что читает фразы, рожденные в голове другого человека более чем четыре столетия назад. Насколько фантастической показалась бы Ричарду мысль о том, что кто-то станет читать эту короткую записку и раздумывать о нем самом спустя четыреста лет!

– Вам письмо, – сообщила Амазонка, входя с двумя кусками хлеба с маслом и сладкой булочкой. – Разве это не мило?

Грант оторвал взгляд от бескомпромиссно целительной булочки и увидел, что письмо пришло от Лоры.

Он с удовольствием открыл его.