Исчезновение. Дочь времени. Поющие пески

А это неплохая идея. Легко ли было бы ее осуществить? Не так легко, как в Ирландии, потому что здесь мало кто захочет нарушать закон; но если уж вам удавалось добыть виски, оно оказывалось намного лучше ирландского. Гранту почти захотелось высказать эту идею молодому человеку. Если бы он мог посидеть напротив него за столиком накануне вечером, например понаблюдать, как заблестят его глаза при мысли о таком восхитительном способе обойти закон. Гранту захотелось хотя бы просто поговорить с ним, обменяться мнениями, узнать о нем что-нибудь. Если бы кто-нибудь поговорил с ним вчера вечером, может, мальчик сейчас оставался бы частью этого живого утра, этого ясного доброго мира с его дарами и обещаниями, вместо того…

– И плюхнул его в воду у самой опоры моста, – сказал Томми, заканчивая рассказ.

Грант посмотрел на свои руки и обнаружил, что они не дрожат.

Мертвый юноша, который не мог спасти себя, спас его.

Он поднял глаза и увидел перед собой Клюн и его белый дом. Он стоял в глубокой зеленой чаще между холмами совершенно один, если не считать росшей рядом раскидистой ели, похожей на темно-зеленое руно, брошенное на голую землю. Синий дымок вился над трубой, поднимаясь в тихое небо. Квинтэссенция мира и покоя.

Когда они съехали с шоссе на песчаную дорожку, Грант увидел, что Лора вышла из дома и стоит на пороге, ожидая их. Она помахала им и, опуская руку, откинула упавшую на лоб прядь волос. Знакомый жест согрел все его дрожащее от озноба нутро. Точно так же она обычно ждала его на маленькой платформе Бэйдноха, когда была девочкой, так же махала рукой и так же убирала со лба прядь волос. Ту же самую прядь.

– Черт, – сказал Томми, – я забыл отправить ее письма. Не говори, пока не спросит.

Лора расцеловала Гранта в обе щеки, взглянула на него и сказала:

– Я приготовила вам к ланчу славную птичку, но, похоже, тебе будет полезнее хорошенько выспаться. Так что отправляйся прямо наверх, ложись и забудь о еде, пока не проснешься. У нас впереди много недель – хватит времени, чтобы посплетничать, так что не обязательно начинать сию минуту.

Только Лора, подумал Грант, может так деликатно подчинить свою роль хозяйки дома нуждам гостя. Ни малейшей попытки навязать завтрак, который она наверняка тщательно обдумывала, ни намека на скрытый шантаж. Она не станет соблазнять ненужной чашкой чая, не станет предлагать воспользоваться ее замечательной ванной. Ей не нужен даже обязательный по прибытии вежливый обмен фразами. Не спрашивая и не колеблясь, она предоставила ему то, в чем он нуждался. Подушку.

Интересно, подумал Грант, это потому, что он выглядит совершенной развалиной, или потому, что Лора так хорошо его знает? Ему пришло в голову, что он не против того, чтобы Лора узнала о его рабской зависимости от страха. Странно, он так корчился, только бы не проявить свою слабость перед Томми, и при этом останется совершенно спокоен, если Лора обнаружит ее. А должно было бы быть наоборот.

– Я поместила тебя на этот раз в другую комнату, – говорила Лора, поднимаясь впереди него по лестнице, – потому что западную только что отремонтировали и там еще немного пахнет краской.

Она и правда слегка поправилась, отметил Грант, однако ее щиколотки изящны, как и прежде. И тут же с врожденной способностью смотреть на все со стороны, способностью, которая его никогда не покидала, понял, что отсутствие желания скрыть от Лоры свои панические атаки было доказательством того, что ни одной самой маленькой своей частичкой он больше не был влюблен в Лору. Потребность мужчины достойно выглядеть в глазах любимой никак не присутствовала в его отношении к Лоре.

– О комнатах, выходящих на восток, всегда говорят, что они ловят утреннее солнце, – продолжала она тем временем, стоя на середине восточной комнаты и оглядывая ее, точно видела впервые. – Как будто это достоинство. А мне кажется, гораздо приятнее взглянуть и увидеть залитый солнцем пейзаж, чего нельзя сделать, если солнце бьет тебе в глаза. – Она засунула большие пальцы за пояс и немного растянула его – он становился туговат. – Но через пару дней в западной комнате уже можно будет жить, так что ты сможешь перебраться, если захочешь. Как поживает мой дорогой сержант Уильямс?

– Цветет и благоухает.

Перед мысленным взором Гранта предстало видение – Уильямс, как молчаливый монумент, восседает за столиком в «Уэстморленде». Он шел домой после совещания у начальника отдела, наткнулся на Лору и Гранта, пьющих чай, и был немедленно приглашен присоединиться к ним. Он имел большой успех у Лоры.

– Знаешь, когда нашу округу периодически начинает трясти, я думаю о сержанте Уильямсе и сразу же обретаю уверенность, что все будет в порядке.

– А я, значит, вовсе не вселяю в тебя такую уверенность? – спросил Грант, расстегивая ремни чемодана.

– Не слишком. Во всяком случае, не так. Ты только будешь служить утешением, если все полетит кувырком. – С этим загадочным замечанием она направилась к двери. – Не спускайся, пока не захочется. Вообще не спускайся, если будет неохота. Просто позвони, когда проснешься.