Исчезновение Йозефа Менгеле

Люди круга «Дюрера» верят в его возрождение. Они презирают банальную обыденность нового буржуазного прозябания на краю света и не желают ограничиваться исполнением служебных обязанностей да содержать любовниц. Разгром прервал их грозное восхождение. И теперь тридцатилетние – Фрицш, Сассен и Рудель – решаются продолжать борьбу. Им необходимо действовать быстро – родина в опасности, Аденауэр продает Германию Западу и Соединенным Штатам и интегрирует ее в западный мир, пока Восточную Германию грабят Советы.

Они колеблются. Здесь, в Аргентине, непросто оценить соотношение сил, а уж тем более сорганизоваться. Должны ли они сформировать правительство в изгнании? Разжечь революцию в Германии? Свергнуть Аденауэра, совершив государственный переворот? Конспираторы решают избрать путь, уже проложенный Гитлером двадцать лет назад: вступить в политическую игру, сколотить альянсы, завоевать власть, призвав людей проголосовать за них. Ближайшие федеральные выборы – в сентябре 1953-го, Рудель идет кандидатом, немцы не забыли о его подвигах.

Летом 1952-го пилот вылетает налаживать партнерство с военными нацистами из Социалистической партии Рейха. Кажется, положение благоприятствует замыслам кружка «Дюрер», ибо в Германии в сентябре как раз разражается скандал: в соответствии с люксембургским соглашением «ребе Аденауэр», как шутит Рудель, признает вину немцев и обещает от имени Федеративной Республики Германия выплатить миллиарды долларов репараций Израилю и компенсации евреям. Еще через месяц канцлеру удается запретить Социалистическую партию Рейха: об этом партнерам сообщает вернувшийся в Буэнос-Айрес Рудель. Вскоре он опять летит в Германию, где на сей раз в него вкладывается Немецкая имперская партия национально-консервативного типа. Но кружок «Дюрера», оторванный от экономического чуда, ошибся. Ностальгии по нацистам немцы предпочитают отпуска в Италии. Тот самый оппортунизм, который подтолкнул их служить Рейху, теперь бросает в объятия демократии: немцы прогнулись – и на выборах 1953-го Имперская партия провалилась.

21

Когда Грегор узнает о неудачах своего дорогого Руделя, он как раз хрустит миндальным пирожным, лежа на каштанового цвета кожаном канапе в просторной гостиной квартиры, куда за несколько месяцев до этого перебрался: второй этаж дома 431 по улице Такуари, в самом центре Буэнос-Айреса. Он расточал советы друзьям из кружка «Дюрера», но при этом весьма доволен, что сам держится в стороне от их махинаций. В глубине души он никогда не интересовался политикой и еще с детских лет, о чем бы ни говорил – о любви к Германии или о верности нацизму, – любил всегда только себя самого и никого больше. У хитроумного Грегора под конец 1953-го все идет хорошо и всё лучше и лучше. Какая ему разница, что Аргентина еще оплакивает смерть Эвиты от рака матки, все глубже увязая в нищете; какая ему разница, что Аденауэр разорил все предприятия его товарищей по изгнанию, – он уверен в главном: он завоевал уважение, его считают ровней, и делишки его процветают – Грегор развлекается и богатеет.

Он управляет стройкой и мебельной фабрикой, финансируемыми неистощимой семейной манной, тайно делает аборты и расхваливает легендарную прочность сельскохозяйственных машин Менгеле фермерам из провинций Чако и Санта-Фе. Клан вкладывает деньги в Южную Америку – и в Буэнос-Айрес друг за другом прибывают его брат Алоис с женой, преданный Зедльмайер, а скоро и Большой Карл, старший и грозный патриарх, остающийся таким же истинным нацистом, каким был и в мае 1933-го; сегодня он – беспартийный помощник мэра Гюнцбурга. Приезд Большого Карла утомляет Грегора. Отец всегда пенял ему за брак с этой «шлюхой Иреной» и за неохоту впрягаться в цветущее семейное предприятие – ведь он-де сам, своими руками построил его, до последнего кирпичика, и сейчас, когда приехал проведать старшего сынка, на него вкалывает уже больше шестисот наемных работников.

В доме Грегора Большой Карл останавливается перед гравюрой Дюрера и гладит Генриха Льва – «неплохо обученный зверек», – и всё. Никакого тепла, ноль эмоций. Верный себе, паладин промышленности всю энергию отдает делам – в Буэнос-Айресе, как и в Гюнцбурге. Когда тот встречается с аргентинскими бизнесменами, Грегор служит ему переводчиком; отец не уточняет, что это его сын, и знакомит его с некоторыми из высокопоставленных друзей. Он с большой гордостью представляет ему Клингенфусса, бывшего дипломата из еврейского отдела Министерства иностранных дел, а теперь – одного из элиты Аргентино-германской торговой палаты, и фон Нейрата, только что принявшего руководство аргентинским филиалом фирмы «Сименс». Налаживается и партнерство с «Орбис» – многообещающим предприятием по продаже газовых кухонных плит, которым управляет нацист из Дрездена Роберто Мертиг. Патриарха Менгеле соблазняют успешность и патриотический настрой Мертига, у которого служат только немцы. Прощаясь, отец с сыном обещают друг другу скоро свидеться – а может, в Европе, как знать?