Исчезновение [Литрес]

– Так уж вышло… Мы поговорим как следует, когда ты вернешься. И, Дженна… – Я киваю, хотя он меня не видит. – Будь осторожна, ладно? Не делай глупостей. Если там убийца на свободе…

– Не переживай, я в порядке.

– Тогда пока.

– Пока.

Я слышу еще несколько секунд, как Гевин дышит на другом конце провода, – никто не хочет первым класть трубку. Совсем так, как бывало в старые времена.

Я решительно даю отбой и начинаю рыдать. Потом смываю слезы. Надо взять себя в руки, перестать думать о Гевине и сосредоточиться на делах. Переодеваюсь, иду в гостиную и делаю себе чашку горячего шоколада. Огонь почти погас. Жду, пока он совсем затухнет. Я не тороплюсь лечь. Здесь я почему-то чувствую себя в большей безопасности – горит свет, телефон рядом…

Смотрю в задумчивости на камин – и вдруг замечаю на решетке обрывок бумаги, не сгоревший, но обуглившийся по краям. Встаю на колени, чтобы разглядеть его получше, и в это время пламя почти уничтожает его; я успеваю только прочитать слова «БУДЕШЬ СЛЕДУЮЩЕЙ». Это записка, которую я обнаружила тогда в лесу на ветровом стекле машины. Я положила ее на прилавок в кухне, рядом с ноутбуком, под книгу, которую сейчас читаю. Как она оказалась в камине?

Это сделал либо Дейл, либо Оливия. Но кто из них? И зачем?

36 Оливия

Оливия просыпается. В комнате темно, а Уэзли рядом нет. Она тянется за телефоном, чтобы узнать, который час. Полночь. Она проспала чуть меньше двух часов.

Эйфория, которую она ощутила, оказавшись в квартире Уэзли, и появившееся чувство безопасности исчезли. Боль в голове не прошла. Оливия никогда особенно не злоупотребляла спиртным и выпила всего пару бокалов вина. Это не может вызвать такое состояние. Кроме того, нога болит сильнее, чем обычно. Она все еще в бриджах, но и через них чувствует шишку на ноге. Откидывает одеяло и подсвечивает ногу телефоном. В бриджах дыра. Оливия стягивает их и видит синяк на ляжке. Похоже на укол – красное пятнышко посередке и небольшой синяк вокруг. Ей вкололи наркотик? Это объяснило бы провал в памяти и головокружение. Оливия никогда не принимала наркотиков, поэтому ей трудно представить ощущения, но, по ее представлению, должно быть очень похоже на ее нынешнее состояние. Она встает, в панике ищет, где зажигается свет. Что же, черт возьми, с ней произошло? Где Уэзли? Наконец находится включатель, и комнату заливает свет. Может, Уэзли в ванной? Нет, там его тоже нет, он ушел. Невероятно… После всего, что с ней сегодня случилось, он бросил ее тут одну!

Дрожащими руками она набирает номер Уэзли. На тумбочке рядом с кроватью дергается его мобильник, звук отключен. Оливия берет его в руки – там светится ее собственный номер. Что за фигня! Зачем бы ему выходить, да к тому же без телефона? Она плюхается на кровать, держа в каждой руке по мобильнику. Раздраженно бросает свой на одеяло. Пытается посмотреть, что у Уэзли в телефоне, но вход запаролен. Ни одна комбинация не подходит. Она разочарованно возвращает его на место. Как это может быть? Уэзли никуда не уходит без телефона. Если только… Оливия подходит к окну, раздвигает шторы, улица пуста. У него есть второй? Она знает про одноразовые телефоны, они попадаются в телесериалах. Значит, Уэзли обманывает ее. Неужели звонит по другому телефону своей девушке?.. Нет, она просто сходит с ума. Наверное, он выскочил купить молока или что-нибудь еще в круглосуточном магазинчике на бензоколонке и забыл взять мобильный с собой. Ничего серьезного.

Слишком яркий свет идет от дешевой лампы с бумажным абажуром, пожелтевшим от времени. Раньше он был белым. Оливия встает и нажимает на выключатель; все погружается в темноту. Это в некотором роде символично. Разве ее не оставляют постоянно в темноте? Она по-прежнему сидит на подлокотнике дивана; шторы закрыты не совсем плотно, и видно кусочек спокойного ночного неба. Ей не хочется ложиться спать, пока Уэзли нет дома.

…До нее доносятся завывания сирен «Скорой помощи». Они напоминают ей события двадцатилетней давности. В тот вечер 1998 года в это время они с девочками просто отдыхали в клубе, не подозревая о переменах в своей жизни. Или остальные знали об этом? И планировали ее бросить?

После аварии все было так странно… Первые месяцы прошли как в тумане – ее тяжелое состояние, опасения, что она не сможет снова ходить. Ей не очень хотелось вспоминать часы перед аварией, что-то сдерживало ее. А именно – вина. Потому что в клубе в тот вечер, примерно в это время, ей приходили в голову черные мысли.