Исчезновение Одиль

— Родители еще ездят туда. Ну а я предпочитаю солнце и провожу каникулы на Средиземном море.

— Вы студентка?

— Да.

— В Париже?

Ей следовало быть осторожной, так как они могли оказаться студентами и тогда быстро распознают ее ложь.

— Нет. В Лозанне. Я приехала сюда на несколько дней.

Ей уже приходилось лгать таким образом раз десять, да что там десять раз пятьдесят. Она это делала не для того, чтобы набить себе цену, а потому, что правда была слишком сложной. В ее положении нельзя было говорить о каникулах, поскольку она весь год ничего не делала, разве что ходила в течение довольно короткого времени то на одни, то на другие курсы.

— Вы здесь уже бывали? Знаете усача?

Так он называл хозяина, потому что у того были огромные черные усы.

— Я тут впервые.

— Это немного похоже на лотерею. Бывают ударные вечера, а бывают и скучные. Все зависит от посетителей. Гитарист — не профессионал. Он приходит играть для собственного удовольствия. Певица тоже. Порой здесь собираются шесть-семь музыкантов. Хозяин-ловкач. Он разрешает играть. Даже когда здесь высаживается десант из полудюжины пьяных американцев, которые грозят все переломать. Вы хорошо знаете Париж?

— Я довольно часто сюда приезжала.

— С родителями?

— Только когда была маленькой. Уже давно я приезжаю сюда одна.

— И всегда на Левый берег?

— Да. Именно здесь я чувствую себя как дома. Я ни разу не была ни в Лувре, ни в каком другом музее. Ну, может, пару раз прогулялась по Елисейским полям.

— Нас таких довольно много.

— Вы тоже студенты?

— Мой друг Мартен родом из Нантера.

Она взглянула на него с некоторой долей восхищения.

— Ну а я готовлюсь к степени лиценциата по английскому и попробую затем защитить диссертацию.

Она не ожидала встретить в этом ресторанчике таких серьезных парней.

— У вас нет подружек?

— Порой они у нас бывают, но долго не задерживаются. Мы предпочитаем перемены. Полагаемся на случай.

— И приглашая меня за свой столик, вы приняли меня за один из таких случаев.

Они оба рассмеялись. Студент из Нантера выглядел совсем непривлекательным, но у второго был искренний, заразительный смех.

— Вы говорите по-английски?

— Нет. Я учила его полгода, и результаты оказались плачевными. Как и всякий раз, когда я за что-нибудь берусь.

— Что вы хотите этим сказать?

— Что все, за что я ни берусь, проваливается самым жалким образом.

Она поймала себя на том, что тоже улыбается.

— На какой факультет вы записались?

— На филологический.

— Хотите стать преподавателем?

— Нет.

— Литературным критиком? Писательницей?

Она страшно удивилась, услышав свой собственный смех. Но разве она не была в центре внимания двух молодых людей? Ею занимались. Ее находили интересной. Она играла и едва ли сама сознавала, что лжет.

— У вас есть братья, сестры?

— Только брат.

— Старший?

— Он на четыре года старше меня.

— Тоже учится в университете?

— Да. Он зубрила.

— На каком факультете?

— Социология…

— Как и я, — сказал студент из Нантера. — На каком курсе?

— На третьем. Затем будет писать диссертацию.

— Я сейчас тоже пишу диссертацию.

Все это было банально и в то же время повышало настроение. Она не думала ни о себе, ни о своих планах. Они лениво болтали, и эта легкость успокаивала.

— Может, потанцуем? — спросил ее сосед.

— С удовольствием.

Между столиками было очень мало места, и хватало трех пар, чтобы пустое пространство заполнилось.

— Вы торопитесь вернуться в гостиницу? — спросил студент вполголоса.

— Нет. Меня никто не ждет.

— Когда я оторвусь от своего приятеля, мы могли бы походить вдвоем в ночи. Вы любите ходить?

— Да.

Это было неправдой. Пешком она ходила лишь тогда, когда у нее не было другого выхода. В Лозанне на улицу де Бур, находившуюся в пятистах метрах от ее дома, она ездила на мопеде.

Он сжал ей пальцы, как будто они уже были сообщниками.

— Мы могли бы зайти потом ко мне и пропустить по последнему стаканчику.

Она промолчала, не сказав ни да, ни нет.

— Я вам отвечу в свое время.

Такого она не предусмотрела, когда покидала гостиницу «Элиар». Они снова сели, сделали новые заказы.

Наступило молчание. Студент был немного смущен предложением, которое сам же только что сделал. Но разве сейчас не было два часа ночи и разве она не сидела одна в ночном кабачке с сомнительной репутацией? Чего же она искала, если не приключения?

Он слегка прижался своим коленом к колену соседки, и та не убрала ногу.

— Видите двух хиппи напротив? Они сейчас курят марихуану.

— А если заявится полиция?

— Полицейским это известно. Если все делается пристойно и не используется ЛСД, они предпочитают закрывать глаза. Если, конечно, речь не идет о поставщиках.

— Вы пробовали?

— Да. Дважды.

— Вам не понравилось?

— Нет. У меня это вызывало не возбуждение, а сонливость.

— А ЛСД?

— Мне после него было чертовски плохо. Видите, в квартале Мобер еще попадаются весьма обычные молодые люди. Ваше здоровье. Меня зовут Мартен, а моего друга — Луи, но из-за его свирепого вида мы прозвали его Ужасный.

Он вопросительно взглянул на нее и посмотрел на часы. Она махнула ресницами в знак согласия.

— Послушай-ка, Луи, а не пора ли нам идти?

— Хорошо. Сегодня твой черед платить.