Исчезновение Стефани Мейлер

День клонился к вечеру, когда после бесконечного ожидания Дакота Райс наконец вошла в главный зал судебных заседаний Дворца правосудия Орфеа и предстала перед судьей Эйбом Куперстайном.

На подгибающихся ногах, измученная проведенной в камере ночью, с красными от слез глазами, она, в сопровождении полицейского, приблизилась к судье.

– Переходим к делу № 23450, муниципалитет Орфеа против мисс Дакоты Райс, – объявил судья Куперстайн, заглянув в лежащий перед ним протокол. – Мисс Райс, здесь написано, что вчера под вечер вы были задержаны за рулем автомобиля в момент, когда пихали в нос героин. Это правда?

Дакота бросила испуганный взгляд на адвоката Бенджамина Граффа. Тот кивком велел ей отвечать так, как они все вместе договорились.

– Да, ваша честь, – ответила она сдавленным от рыданий голосом.

– Могу я спросить, мисс Райс, почему такая милая девушка, как вы, употребляет наркотики?

– Я совершила очень большую ошибку, ваша честь. У меня очень трудный период в жизни. Но я делаю все, чтобы он закончился. Посещаю психиатра в Нью-Йорке.

– Значит, наркотики вы употребляете не в первый раз?

– Нет, ваша честь.

– То есть вы употребляете их регулярно?

– Нет, ваша честь. Я бы так не сказала.

– Тем не менее полиция обнаружила при вас довольно большое количество наркотика.

Дакота опустила голову. Джерри и Синтия Райс сидели как на иголках: если судье хоть что-нибудь известно относительно Тары Скалини, дочь сильно рискует.

– Чем вы сейчас занимаетесь в жизни? – спросил Куперстайн.

– В данный момент особо ничем, – призналась Дакота.

– А почему?

Дакота расплакалась. Ей хотелось рассказать ему все, рассказать про Тару. Она заслуживала тюрьмы. Ей никак не удавалось взять себя в руки и ответить на вопрос, и Куперстайн заговорил снова:

– Признаюсь, мисс Райс, один момент в полицейском протоколе меня просто поразил.

На миг повисла пауза. У Джерри и Синтии сердце буквально выскакивало из груди: судье все известно. Значит, верная тюрьма. Но Куперстайн спросил:

– Почему вы нюхали наркотик, стоя перед этим домом? Я имею в виду, любой другой человек уехал бы в лес, на пляж, в какое-то укромное место, верно? А вы ставите машину у ворот чужого дома. Прямо посреди улицы. Неудивительно, что жильцы вызвали полицию. Ведь это странно, признайтесь?

Джерри с Синтией еле сдерживались, напряжение было невыносимо.

– Это наш бывший летний дом, – объяснила Дакота. – Родителям пришлось его продать, из-за меня.

– Из-за вас? – заинтересовался судья.

Джерри хотелось вскочить, или закричать, или еще что-нибудь выкинуть, только чтобы прервать заседание. Но вместо него заговорил Бенджамин Графф. Воспользовавшись замешательством Дакоты, он ответил за нее:

– Ваша честь, моя клиентка хочет только одного: искупить вину и примириться с жизнью. Ее вчерашнее поведение – крик о помощи, это же очевидно. Она поставила машину у дома, потому что знала, что там ее найдут. Знала, что отцу придет в голову поехать туда за ней. Дакота с отцом приехали в Орфеа, чтобы наладить отношения и начать новую жизнь.

Судья Куперстайн перевел глаза с Дакоты на адвоката, потом снова обратился к девушке:

– Это правда, юная мисс?

– Да, – пробормотала она.

Судью ее ответ явно удовлетворил. Джерри украдкой облегченно выдохнул: выдумка Бенджамина Граффа прошла на ура.

– Думаю, вы заслуживаете того, чтобы дать вам еще один шанс, – постановил Куперстайн. – Но имейте в виду: вы не должны упустить эту возможность. Ваш отец здесь?

Джерри вскочил:

– Я здесь, ваша честь. Джерри Райс, отец Дакоты.

– Мистер Райс, вас это тоже касается. Ведь, как я понимаю, вы приехали сюда с дочерью налаживать отношения.

– Совершенно верно, ваша честь.

– Что вы с дочерью собирались делать в Орфеа?

Вопрос застал Джерри врасплох. Судья, заметив его замешательство, спросил:

– Вы же не станете говорить, что приехали только ради того, чтобы у вашей дочери душа болела на бортике гостиничного бассейна?

– Нет, ваша честь. Мы… мы хотели сходить вместе на прослушивание, у вас набирают актеров для спектакля. Когда Дакота была маленькая, она всегда говорила, что хочет стать актрисой. Она даже пьесу написала три года назад.

Судья с минуту подумал. Взглянул на Джерри, потом на Дакоту и объявил:

– Очень хорошо. Мисс Райс, я отсрочиваю исполнение вашего наказания с условием, что вы вместе с отцом будете участвовать в спектакле.

Джерри и Синтия облегченно переглянулись.

– Спасибо, ваша честь, – улыбнулась Дакота. – Я вас не подведу.

– Очень надеюсь, мисс Райс. Поясню, чтобы все было ясно до конца: если вы не выполните это условие или если вас снова задержат с наркотиками, милосердию места не будет. Ваше дело перейдет в ведение правосудия штата. Если говорить прямо, это означает, что в случае рецидива вы сразу отправитесь на несколько лет в тюрьму.

Дакота обещала и бросилась в объятия родителей. Они вернулись в свой номер в “Палас дю Лак”. Измученная Дакота уснула, едва усевшись на диван. Джерри увел Синтию на террасу, чтобы спокойно поговорить.

– Может, останешься с нами? Пожили бы здесь всей семьей.

– Ты слышал, что сказал судья, Джерри: только ты и Дакота.