Исчезновение Стефани Мейлер

Грейсу стало любопытно. Джеремайя Фолд был человек очень осторожный и педантичный. Не из тех, кто бьется по дурости. Что-то было не так. Покидая свой наблюдательный пункт, Грейс решил заскочить на 16-е шоссе. Две машины дорожной полиции и эвакуатор были еще на месте.

– Чувак не справился с управлением, – объяснил Грейсу один из полицейских. – Вылетел с дороги и вмазался в дерево. Несколько часов тут подыхал. Скорая говорит, ему песец.

– Думаете, он сам не справился с управлением? Или ему помогли? – спросил Грейс.

– Сам. Тормозного следа на дороге нигде нет. А почему АТО это интересно?

– Этот чувак – местный авторитет. Очень осмотрительный тип. Плохо мне верится, что он сам убился.

– В любом случае не настолько он осмотрительный, чтобы кататься в шлеме, – рассудительно заметил полицейский. – Думаете, с ним свели счеты?

– Не знаю, – ответил Грейс. – Что-то меня тут царапает, а что, не пойму.

– Если бы этого типа хотели убить, его бы и убили. В смысле, задавили бы или застрелили. А тут чувак сколько часов лежит в канаве и подыхает. Нашли бы его раньше, он бы, может, выжил. Не самое удачное убийство.

Грейс кивнул и протянул полицейскому визитку:

– Пришлите мне копию протокола, пожалуйста.

– Конечно, специальный агент Грейс. Можете на меня положиться.

Грейс еще долго осматривал обочину дороги. Дорожная полиция уже уехала, когда его внимание привлек кусок матового пластика и несколько прозрачных осколков, затерявшихся в траве. Он подобрал их. Это был кусочек бампера и осколки фар.

* * *

– Там были только эти осколки, – рассказывал нам Грейс, жуя оладьи. – И ничего больше. А значит, либо кусочки лежали там уже довольно долго, либо кто-то ночью прибрался.

– Кто-то, кто намеренно сбил Джеремайю Фолда? – спросил Дерек.

– Да. Потому и следов торможения не было. Удар, видимо, был страшной силы. Человек за рулем мог потом собрать большую часть обломков, чтобы не осталось следов, и удрать на машине с развороченным капотом, но на ходу. В автосервисе мог сказать, что сбил оленя, потому и машина в таком виде. Никто бы его больше ни о чем не спрашивал.

– Вы рассматривали эту версию? – спросил я.

– Нет, капитан, – ответил Грейс. – Мне потом сказали, что Джеремайя Фолд всегда ездил без шлема, потому что у него была клаустрофобия. Значит, и в его правилах безопасности были исключения. Да и в любом случае эта история не относилась к сфере АТО. У меня и так было работы невпроворот, не хватало еще разбираться с ДТП. Но сомнение у меня осталось.

– Значит, это дело вы не расследовали? – уточнил Дерек.

– Нет. Хотя спустя три месяца, в конце октября 1994 года, со мной связывался шеф полиции Орфеа. Он задавался тем же вопросом, что и я.

– Вас разыскал Кирк Харви? – удивился я.

– Точно, его звали Кирк Харви. Мы с ним немного обсуждали это дело. Он сказал, что перезвонит, но так и не перезвонил. Я решил, что он не стал разбираться. Со временем я тоже махнул на все это рукой.

– Значит, вы не отдавали на экспертизу осколки фар? – поинтересовался Дерек.

– Нет, но это можете сделать вы. Потому что они у меня сохранились.

В глазах Грейса вспыхнул лукавый огонек. Он вытер рот бумажной салфеткой и протянул нам пластиковый пакет. Внутри лежал большой черный кусок бампера и осколки фар.

– Ваш ход, господа, – с улыбкой сказал он.

Похоже, потраченный на поездку в Массачусетс день того стоил: если Джеремайя Фолд был убит, мы, возможно, наконец установим, как он связан со смертью Гордона.

В Большом театре, окруженном толпой и охраняемом не хуже крепости, продолжались тайные репетиции, однако вперед спектакль особо не двигался.

– Больше я вам ничего не могу сказать из соображений безопасности, – объяснял Кирк Харви актерам. – Тексты я вам буду раздавать прямо на премьере, сцену за сценой.

– А “Пляска смерти” останется? – заволновался Гулливер.

– Ну конечно, – ответил Кирк, – это же одна из ударных сцен.

Пока Харви отвечал на вопросы труппы, Элис незаметно выскользнула из зала. Ей хотелось курить. Она направилась к служебному входу, который выходил в тупик, закрытый для прессы и любопытных. Там ее никто не потревожит.

Она села на бордюр и чиркнула зажигалкой. И тут перед ней вырос какой-то человек с официальным бейджем “Пресса” на шее.

– Фрэнк Ваннен, “Нью-Йорк таймс”, – представился он.

– Вы как сюда попали? – удивилась Элис.

– Искусство репортера в том, чтобы пролезать туда, куда тебя не пускают. Вы играете в пьесе?

– Элис Филмор, – представилась Элис. – Да, я одна из актрис.

– Кого вы играете?

– Не совсем понятно. Харви, режиссер, про содержание пьесы говорит очень обтекаемо, чтобы информация не просочилась.

Журналист достал блокнот и что-то записал.

– Пишите, что хотите, только не ссылайтесь на меня, пожалуйста, – попросила Элис.

– Не вопрос, Элис. Значит, вы сами не знаете, что откроется в пьесе?

– Знаете, Фрэнк, это пьеса про секрет. А в секрете, в сущности, важнее то, что он прячет, чем то, что он раскрывает.

– Не понял?