Исчезновение Стефани Мейлер

У Наташи с Дарлой, очень сблизившихся со времени знакомства в “Каце”, карьера никак не задавалась. После нескольких не слишком удачных опытов они устроились в “Голубую лагуну”, вроде как работать на кухне; но в итоге хозяин отправил их в зал официантками – под тем предлогом, что у него не хватает рабочих рук.

– Вам надо уволиться, – сказал я Наташе однажды вечером. – Он не имеет права так с вами поступать.

– Да ладно, – ответила она, – зато платят хорошо. На расходы хватает, и можно даже откладывать понемножку. Кстати говоря, у нас с Дарлой идея: мы хотим открыть свой ресторан.

– Гениально! – воскликнул я. – Бешеный успех вам обеспечен! А какой ресторан? А помещение вы уже подобрали?

– Не пори горячку, Джесси, – расхохоталась она. – Еще ничего не готово. Сперва надо отложить денег. И продумать концепцию. Но ведь хорошая мысль, правда?

– Фантастическая!

– Это моя мечта, – улыбнулась она. – Джесси, обещай, что однажды у нас будет свой ресторан.

– Обещаю.

– Обещай как следует. Скажи, что однажды у нас будет ресторан где-нибудь в тихом местечке. И никакой полиции, никакого Нью-Йорка, только покой и жизнь.

– Обещаю.

2. Скорбь и запустение Воскресенье, 27 июля – среда, 30 июля 2014 года

Джесси Розенберг

Воскресенье, 27 июля 2014 года

На следующий день после открытия фестиваля

Семь часов утра. Над Орфеа вставало солнце. Город не спал всю ночь.

В центре царило уныние. Мейн-стрит по-прежнему была оцеплена и забита машинами оперативных служб. По ней сновали полицейские, спотыкаясь о кучи всяких предметов, потерянных толпой зрителей среди грандиозной паники, которая последовала за выстрелами в Большом театре.

Поначалу было время действий. До глубокой ночи спецподразделения полиции прочесывали оцепленную зону в поисках того, кто стрелял. Безуспешно. Одновременно надо было обеспечивать безопасность в городе, не допустить, чтобы в суматохе начали грабить магазины. По периметру заграждений были развернуты палатки первой помощи, туда обращались легко раненные, по большей части пострадавшие в толкучке, и люди в шоковом состоянии. Умирающую Дакоту Райс отправили вертолетом в клинику в Манхэттене.

Новый, только рождавшийся день обещал покой. Надо было понять, что произошло в Большом театре. Кто стрелял? И как он сумел пронести оружие, несмотря на все принятые меры безопасности?

В полиции Орфеа возбуждение и брожение еще не улеглось. Мы с Анной и Дереком готовились допрашивать всех актеров труппы – непосредственных свидетелей происшедшего. Поддавшись панике, они разбежались по всему городу, найти их и собрать вместе было непростой задачей. Наконец их всех разместили в конференц-зале; кто-то спал прямо на полу, кто-то в ожидании вызова валялся на столе президиума. Не хватало только Джерри Райса, улетевшего на вертолете с Дакотой, и Элис Филмор, которую до сих пор не могли найти.

Первым мы допросили Кирка Харви. Разговор наш принял совершенно неожиданный оборот. Защищать Кирка больше было некому, и мы поначалу обращались с ним без всяких церемоний.

– Что вам известно, сучий вы потрох! – орал Дерек, тряся Харви как грушу. – Имя, немедленно, иначе все зубы выбью! Имя убийцы! Живо!

– Но я понятия не имею, – хныкал Кирк. – Клянусь!

Дерек в припадке ярости отшвырнул его к стене. Харви рухнул на землю. Я поднял его и усадил на стул.

– А теперь говорите, Кирк, – приказал я. – Вы должны рассказать нам все. Дело зашло слишком далеко.

Кирк скривился, на глазах у него выступили слезы.

– Как Дакота? – спросил он сдавленным голосом.

– Плохо! – крикнул Дерек. – И все из-за вас!

Харви обхватил голову руками.

– Вы должны рассказать нам все, – повторил я жестко, но без агрессии. – Зачем эта пьеса? Что вам известно?

– Моя пьеса – просто жульничество, – прошептал он. – Я понятия не имею, кто убил тех четырех человек.

– Но вы знали, что в тот вечер, 30 июля 1994 года, убийца метил в Меган Пейделин, а не в Гордона?

Он кивнул:

– В октябре девяносто четвертого, когда полиция штата пришла к выводу, что убийцей был Тед Тенненбаум, у меня все-таки оставались сомнения. Ведь Островски мне сказал, что видел за рулем фургона Тенненбаума Шарлотту, и для меня это было необъяснимо. Но я бы не стал копать дальше, если бы через несколько дней мне не позвонили соседи Гордонов. Они обнаружили на створке двери своего гаража два следа от пуль. Следы были неочевидные, они их заметили только потому, что решили покрасить дверь. Я выехал на место, извлек из стены две пули и обратился напрямую к криминалистам полиции штата с просьбой сравнить их с пулями, извлеченными из жертв. Пули оказались из одного оружия. Судя по траектории, стреляли из парка. В тот момент я все и понял: целили в Меган. Убийца стрелял в нее в парке, промахнулся, она побежала по направлению к дому мэра, видимо за помощью, но он ее догнал и пристрелил. А потом убил Гордонов, потому что они были свидетелями преступления.

Я поразился, насколько прозорливым полицейским был Харви.