Исчезнувшая

— Постойте, вы не можете говорить это всерьез!

— Ник, такая версия для нас была бы подарком. Но копы могут интерпретировать улики, как им заблагорассудится. Вот, например. Это Го воровала у вас деньги, пользуясь вашей кредитной карточкой. Накупила всю эту ерунду. Эми узнала, между ними произошла ссора. Го убила Эми.

— Значит, нам действительно нужно их опередить. Рассказать о дровяном сарае и о том, что Эми меня подставляет.

— Думаю, это вообще плохая идея. Особенно если Энди не на нашей стороне. Ведь нам придется рассказать правду о ней…

— Зачем?

— Если мы пойдем к полицейским с вашей историей о том, что Эми…

— Почему вы говорите «с вашей историей», как будто я это все придумал?

— Ха! Отличное замечание! Если мы начнем объяснять копам, что Эми вас подставляет, то вынуждены будем объяснить, почему она это делает. А правда, почему? Все очень просто! Она узнала, что вы завели хорошенькую молодую подружку на стороне.

— И нам в самом деле придется это рассказать?

— Эми подсовывает все улики, как будто вы ее убили, из-за чего? Ну? Из-за чего?

Я закусил губу.

— Нам нужно показать, что у Эми был повод, — продолжал адвокат. — Иначе ничего не получится. Но есть проблема. Если мы принесем им к порогу Энди, завернутую в подарочную упаковку, а они не проглотят наживку с версией инсценировки, значит мы дадим веское основание для версии убийства. Нехватка денег, раз. Беременная жена, два. Любовница, три. Вот она, триада убийцы. И вы на самом дне, Ник. Женщины выстроятся в очередь, чтобы выцарапать вам глаза. — Таннер принялся расхаживать по комнате. — Но если мы будем сидеть и ждать, Энди может вступить в игру самостоятельно.

— И что же нам делать? — спросил я.

— Думаю, если мы прямо сейчас заявим, что Эми вас подставляет, — от хохота копов развалится здание полиции. Я вам верю, но у вас слишком слабая позиция.

— Но подсказки в охоте за сокровищами… — начал я.

— Ник, эти подсказки даже я не могу понять! — воскликнула Го. — Это ваш с Эми междусобойчик. Есть только твое слово, что они заманивают тебя… в криминальную ситуацию. Я серьезно: каким образом детство и кепка с козырьком могут намекать на Ганнибал?

— Или упоминание о коричневом доме должно привести к дому вашего отца. Хотя он на самом деле синий, — добавил Таннер Болт.

Я ощущал недоверие адвоката. Следовало представить ему характер Эми во всей красе, ее лживость, мстительность, мелочность. Мне требовалась помощь, чтобы доказать миру: моя жена не Удивительная Эми, а Мстительная Эми.

— Давайте сегодня же попробуем связаться с Энди, — подытожил Таннер Болт.

— Постойте, а это не опасно? — спросила Го.

— Да, мы рискуем, — кивнул он. — Но нужно действовать быстро. Если появятся новые свидетели, если полиция получит ордер на обыск дровяного сарая, если Энди сама пойдет к копам…

— Она не пойдет.

— Она укусила вас, Ник.

— Энди не пойдет. Она может беситься от злости, но… я не могу представить, чтобы она выступила против меня. Она знает, что я невиновен.

— Ник, вы говорили, что провели с Энди целый час в то утро, когда исчезла Эми. Так?

— Да. Приблизительно с десяти тридцати и почти до двенадцати.

— Хорошо. А где вы были с семи тридцати до десяти? — спросил Таннер. — Ведь вы всем говорили, что вышли из дому в семь тридцать. Куда вы направились?

Я молчал, покусывая щеку.

— Где вы были, Ник. Я должен знать.

— Это не важно.

— Ник! — возмутилась Го.

— Я делал то же, что делаю каждое утро. Притворился, что уезжаю на работу, а сам направился в заброшенную часть нашего жилого квартала и… Там в одном из домов не запирается гараж…

— И?.. — настаивал Таннер Болт.

— И читал там журналы…

— Простите?

— Я читал журнал, где раньше работал. Старые номера…

Да, я тосковал по своему журналу — прятал экземпляры, как порнографию, и читал тайком, поскольку не хотел, чтобы кто-то меня жалел.

Теперь я заметил, что и адвокат, и Го глядят на меня с состраданием, как на больного.

Домой я вернулся лишь после полудня и обнаружил, что улица забита фургончиками разных телеканалов, — репортеры ночевали под открытым небом прямо на моем газоне. Из-за столпотворения я не смог подъехать к дому и был вынужден припарковаться у обочины. Набрав в грудь побольше воздуха, я выскочил из машины. Журналисты набросились на меня, как стервятники на падаль; они то сбивались в плотную кучку, то рассыпались в разные стороны.

— Ник, а вы знали, что Эми беременна?

— Ник, а у вас есть алиби?

— Ник, это вы убили Эми?

Проскочив мимо них, я запер двери. Опустил жалюзи на окнах по обе стороны крыльца. Все это время камеры репортеров щелкали и слепили меня. Рефреном звучал самый главный вопрос: «Ник, это вы убили Эми?» Но сотворенная мною мгла имела эффект платка, накинутого на клетку с канарейкой. Шум остался снаружи.

Поднявшись по лестнице, я встал под душ, о котором давно мечтал. Закрыл глаза и позволил теплым струям смывать с тела грязь отцовского дома. Но когда поднял веки, сразу увидел розовую бритву Эми, лежащую на мыльнице. Она казалась зловещей, а может быть, даже злорадной. Моя жена безумна. Я женился на сумасшедшей.