Исчезнувшая

Сейчас я иногда со страхом жду возвращения мужа домой. Несколько недель назад он предложил покататься на плоту по реке под синим небом. Я так крепко цеплялась за борт, что Ник даже спросил, чего я так боюсь. А у меня перед глазами стояла картинка: Ник раскачивает плот, сперва дразнит и смеется над моей паникой, а потом с сердитым и сосредоточенным лицом бросает меня в воду — грязную бурую воду с колючим песком и ветками, и держит там сильной рукой, пока я не перестаю сопротивляться.

Я не могу бороться с этими мыслями. Ник взял меня замуж молодой, богатой, красивой, а сейчас я бедна, не имею работы и гораздо ближе к сорока, чем к тридцати годам. Правда, для своего возраста я все еще считаюсь хорошенькой. Но как ни крути, моя ценность уменьшилась. Я догадываюсь об этом по взгляду Ника, когда он смотрит на меня. Вовсе не такой взгляд у человека, умеющего честно проигрывать. Скорей это взгляд мужчины, загнанного в угол. Может, он и хотел бы развестись со мной до родов. Но он не сможет, мой старый добрый Ник. В этом городе, где так превозносят семейные ценности, общество отвергнет человека, бросившего жену и ребенка. Поэтому он, вероятнее всего, останется со мной и будет страдать. Страдать, злиться и буянить.

Делать аборт я тоже не собиралась. Шестинедельный малыш в моем животе уже достиг размеров чечевичного зерна — у него появились глаза, уши и легкие. Несколько часов назад я спустилась в кухню, суетливо отыскала банку с бобами, которую Морин вручила мне для любимого супа моего мужа, вынула зернышко чечевицы и положила на столешницу. Очень маленькое зернышко, меньше моего ногтя. Я не в силах была смотреть, как оно лежит на холодном столе, и взяла на ладонь и погладила пальцем. Оно и сейчас в кармане моей футболки, я не могу с ним расстаться.

Я не хочу делать аборт и не собираюсь разводиться с Ником. Просто я по сей день не могу забыть, как он летним днем ныряет в океан и шарит руками по дну, размахивая ногами в воздухе, а потом появляется с самой красивой ракушкой для меня, а солнце слепит глаза так, что, закрывая их, я вижу цветные блики. А потом Ник целует меня солеными губами, и я понимаю, что счастлива, что люблю своего мужа, будущего отца моих детей. И мы будем счастливы вместе.

Может быть, я ошибаюсь. Может быть, я очень сильно ошибаюсь. Иногда он так смотрит на меня… Где тот милый мальчик с пляжа, мужчина моей мечты, отец моего ребенка? Он рассматривает меня холодными паучьими глазами, за которыми прячется очень расчетливый разум. Кажется, этот человек способен меня убить.

Итак, если вы найдете дневник, а я буду мертвой…

Простите, это совсем не смешно.

Ник Данн

Спустя семь дней.

Вот и настала пора. Ровно в восемь часов утра по времени центральных штатов и в девять по нью-йоркскому я взялся за телефон. Как выяснилось, моя жена была беременной. Я оказался в центре внимания, но только в качестве подозреваемого. А потому твердо решил нанять адвоката. Того самого, которого я не хотел, но в котором отчаянно нуждался.

Таннер Болт. Жестокая необходимость. Загляните на юридические сайты, посмотрите любые криминальные новости, покрытое искусственным загаром лицо Таннера Болта возникнет перед вами, негодующее и заботливое, от имени какого бы клиента он ни выступал. В тридцать четыре года он прославился, защищая Коди Олсена, чикагского ресторатора, обвиненного в удушении беременной жены и сокрытии тела путем закапывания на свалке. Полицейская собака обнаружила запах трупа в «мерседесе» Коди, изучение его ноутбука показало, что кто-то распечатал карту проезда к ближайшей мусорной свалке в то утро, когда жена Коди исчезла. Все улики были против него. Но когда за дело взялся Таннер Болт, к убийству оказались причастны все: полицейское управление, двое гангстеров из чикагского Вест-Сайда, сердитый вышибала из клуба. Все, кто угодно, кроме Коди Олсена, который свободно вышел из зала суда и потом угощал желающих коктейлями.

В течение последующих десяти лет Таннер Болт приобрел известность как Заступник Мужей — его способности наилучшим образом проявлялись в самых трудных случаях, когда мужей обвиняли в убийстве их жен. Как правило, он добивался успеха, выигрывал дела даже с чрезвычайно неприятными обвиняемыми — мужьями-изменниками, автомоносексуалистами и социопатами. Поэтому у Таннера Болта была еще одна кличка — Мудацкий Адвокат.

Я записался на прием на два часа пополудни.

— Это Мэрибет Эллиот. Оставьте сообщение, и я перезвоню, как только смогу, — произнес автоответчик очень похоже на Эми.

На Эми, которая уж точно перезвонит не скоро.

Я спешил в аэропорт, чтобы лететь в Нью-Йорк на встречу с Таннером Болтом. Когда я попросил у Бони разрешения покинуть город, она как будто удивилась: «Полиция обычно на этом не настаивает. Разве что в сериалах».