Исчезнувшая

— Я не могу порвать с ней вот так сразу. Ни с того ни с сего.

— Это не обсуждается, Ник. Вы должны выполнять мои распоряжения, уж коли я взялся за ваше дело. Вы не можете крутить романы в ситуации, когда ваша беременная жена пропала без вести. Это верный путь за гребаную решетку. Сейчас нужно подумать, как не настроить Энди против нас. Нельзя, чтобы она попыталась отомстить или выступила на публике с нежными воспоминаниями. Убедите эту женщину в необходимости разрыва — пусть она поймет, что должна заботиться о вашей безопасности. У вас есть опыт расставаний с женщинами?

Я открыл рот, но он и не ждал ответа.

— Мы отрепетируем ваш разговор с ней. Это как будто вы готовитесь к экзамену. Годится? Итак, если вы готовы заключить со мной контракт, я полечу в Миссури, разобью там лагерь и мы начнем работать по-настоящему. Вас устраивает?

— Устраивает…

В Карфаген я вернулся после обеда. Удивительное дело — как только Таннер Болт сбросил Энди со счетов, как только стало ясно, что мы не можем оставаться вместе, я без проблем свыкся с этой мыслью, слишком мало печалился. Летел два часа, и за это время любимая Энди стала просто Энди. Наши взаимоотношения моментально поблекли, переместились в прошлое. Как странно, что я разрушил свой брак из-за этой соплюхи, с которой у меня ничего общего, кроме любви к веселым шуткам и холодному пиву после секса.

«Естественно, ты рад покончить с этим, — сказала бы Го. — Дальше было бы только хуже».

Но нашлась и более важная причина. Образ Эми занимал все больше места в моем разуме. Да, она пропала, но тем не менее я думал о ней чаще, чем когда-либо прежде. Я влюбился в Эми потому, что чувствовал себя рядом с ней настоящим Ником. Любовь к ней превращала меня в сверхчеловека, позволяла почувствовать себя по-настоящему живым. Даже в самое легкое дело она вкладывалась по максимуму, потому что ее мозг трудился без остановки, а мне приходилось лезть вон из кожи, чтобы не отставать. Я мог целый час убить на сочинение рядового электронного письма для нее. Чтобы поддерживать разговор на интересные для нее темы, я рылся в Интернете: поэты «Озерной школы», дуэльный кодекс, Французская революция. Ее кругозор оказался столь широким, что я набирался ума, общаясь с ней. Становился более собранным, более активным, более живым; казалось, во мне гудит электричество. Любовь к Эми я бы уподобил наркотику, или алкоголю, или порно. Никаких пологих участков кривой. Снова и снова надо увеличивать дозу, чтобы достичь того же результата.

Эми заставила меня поверить в свою исключительность, в то, что я могу сравняться с ней. Это нас роднило и окрыляло, но в этом таился роковой подвох. Все потому, что я не соответствовал завышенным требованиям. Мне захотелось простоты и усредненности, и я, хоть и ненавидел себя за это, невольно мучил Эми. В конечном итоге я превратил ее в колючее хрупкое существо. Я притворялся человеком одного типа, но внезапно осознал, что отношусь к совершенно другому. Хуже всего, что я убедил себя: в наших бедах виновата только она. За несколько лет я из себя сделал то же самое, чем была, по моей глубокой убежденности, Эми, — уверенный в своей правоте клубок ненависти.

На обратном пути я столько раз перечитал в самолете загадку номер четыре, что запомнил ее. Хотелось помучить себя. Неудивительно, что эти записки так отличаются от прежних: моя беременная жена хочет начать все сначала, вернуть нашим отношениям былое яркое счастье. Легко было представить, как она бегает по городу, оставляя для меня милые письма, старается, будто школьница, чтобы я прошел охоту за сокровищами до конца и нашел там новость: у нас будет ребенок. Дерево. Наверняка она приготовила колыбель в старинном стиле. Я хорошо знал свою жену. Точно, подарок — антикварная колыбель. Хотя тема у этой подсказки была странной для беременной женщины.

Представь меня. Я девочка плохая,
И наказанье ждет меня, я знаю.
У тайника героев пятой годовщины
Прости меня, коль угадаешь нынче.
Прекрасный отдых в полдень яркий,
Коктейли, и от шуток даже жарко.
Спеши туда, сдержав в груди томленье,
Сюрприз отыщешь всем на удивленье.

Почти у самого дома я сообразил наконец. Тайник героев пятой годовщины. Эти герои — нечто сделанное из дерева. Наказание — отправить в дровяной сарай. Именно такой сарай стоял за домом моей сестры — склад для ржавых лопат и газонокосилок. Ветхая дворовая постройка, будто взятая из фильма ужасов, в котором одного за другим убивают туристов. Го даже близко не подходила к обветшалому и заросшему паутиной строению и частенько говорила, что его давно пора сжечь. Мы шутили: лучшего места, чтобы спрятать труп, не найти.

Быть того не может.