Исчезнувшие

Не рассказал он и о том, как довёл Надю до двери в её квартиру, и Надина мама, увидев его «аристократически» бледное лицо и глаза, в которых стоял пережитый ужас (Надя к тому времени пришла в себя и выглядела нормально, даже румянец на щеках появился) – Надина мама взяла Ваську за руку и буквально втащила в квартиру. Васька еле передвигал ноги и был, как определила Надина мама, хорошо не в себе. Расспрашивать, что произошло, она не стала.

Ваську напоили горячим чаем со сгущёнкой. Не помогло. Напоили коньяком. Помогло. Куртку Надя с него стащила, и шапку, а лыжные ботинки он так и не снял, и на диван его положили в них. Надя присела на корточки и зубами раздёрнула заледенелые узлы на шнурках. Надин отец усмехнулся: из его дочки получится хорошая жена, и этому парню, если он кандидат в мужья, дико повезло… Надя вроде рассказывала про какого-то артиста, учится в театральном, и всё время её смешит. А этот другой, не смешной, и лицо измученное.

«Измученный» брыкнул ногой, с которой Надя снимала ботинок, и Ваське было щекотно. Ботинок полетел в противоположный угол комнаты, отец одобрительно улыбнулся, мама ужаснулась: хорошо, не в сервант, рядом пролетел, бог есть… Надя сняла с «суженого» второй ботинок и с вызовом посмотрела на родителей.

– Пойду одеяло овечье достану, – заторопилась мама. – А то замёрзнет, в ночь мороз обещали.

Мороз! Значит, в следующую субботу снова в поход, и снова Гордей будет орать, чтобы на озеро не совались, лёд снизу тает, изнутри, провалитесь, до берега не потащу, сами поплывёте. Счастье.

Они поедут впятером, с Лосем и этой Ирочкой. Да бог с ней, пусть едет. С обедом Наде поможет. Можно суп из пакетиков сварить, тогда не надо картошку чистить, на морозе… Надя счастливо улыбнулась. Мама, папа, Васька. Ей больше никого не надо.

Она уселась было за рояль: ей всегда нравилось играть, когда ей было очень хорошо. Но мама решительно захлопнула крышку:

– Мальчик же спит! Ты что, с ума сошла?

Он для неё уже – мальчик. Уже заботится, переживает, и коньяком напоила. Неисповедимы пути твои, Господи…

* * *

На лоб легла прохладная ладонь, и Васька проснулся. И увидел солнце. У него дома окна смотрели на запад, и солнца быть не могло. Или уже вечер?! И обои… не такие. Васька вспомнил, что он заснул на чужом диване, в ботинках, какой стыд… Оказывается, спать в лыжных ботинках очень даже хорошо, и ногам легко. Васька пошевелил пальцами. Хорошо! И одеяло тёплое. В лыжных ботинках под одеялом? Бред.

Васька высунул из-под одеяла босую ногу и с удивлением на неё уставился. Ладонь переместилась со лба на щёку.

– Жар у тебя. И вчера трясло тебя всего, – сказала Надя. Васька прижался губами к Надиной ладони и закрыл глаза.

По губам шлёпнули.

– Надь, ты дура, что ли? – Васька открыл глаза. Нади в комнате не было. Зато была Надина мама, это её руку он целовал, и дурой назвал тоже её. Васька смутился, забормотал что-то извинительное. В висках стучал пульс, и было жарко, но он боялся сбросить с себя одеяло: а вдруг он под ним голый?

– Лоб у тебя сильно горячий. И щёки. Ты лежи пока, я градусник найду.

Пошарив рукой под одеялом, Васька с удовлетворением обнаружил, что с него сняли только ботинки и шерстяные носки, а штаны и в свитер оставили. А жар не от простуды, а от нервного напряжения. Вчера он убил человека. Думал, что Надя в опасности, а Иван, оказывается, её спасал.

Сама Надя помнила только, как обрадовалась Ивану, как ругала его за вишни, а он приглашал её в гости.

– А потом тишина, глухая такая, и стемнело сразу. Я, наверное, в обморок хлопнулась, а Ваня меня спас, а то валялась бы в снегу… – виновато закончила Надя. – А мы с тобой… Мы человека в беде бросили, даже «скорую» не вызвали! Вдруг он ещё живой был?

– Не человек он. Нелюдь. Это ведь он… Они с Маритой… наших всех. Больше некому, – зашептал Васька, оглядываясь на дверь. – И не нужна ему «скорая», мёртвому. У него мозги вытекли, я видел. И тебя увёл поскорее, чтобы не смотрела, а то опять в обморок хлопнулась бы.

– Ужас. Какой ужас! А я ещё на тебя злилась, за то что подгонял всё время. Но ведь кто-то же его убил, надо в полицию…

– Надь. Не надо в полицию. Это я его… Поленом по башке ахнул. Вырубить хотел, а получилось…

– А получилось как всегда, – договорила за Ваську Надя. Притянула к себе за шею и крепко обняла. Васька уткнулся ей в плечо и заплакал. Убить человека нелегко, даже если он не человек.

* * *

– Тридцать девять и восемь, я вызываю «скорую» – командно громыхнуло над головой.

– Мам! Не надо «скорую». У нас аспирин есть? Дай две таблетки, – распорядилась Надя.

– Нет у нас аспирина. Но у него же жар! Это, наверное, грипп.

– Нет у него гриппа. Тогда бы и у меня был.

– Почему – у тебя?

– Потому что мы с ним целовались вчера в подъезде. И в лифте.

– А дома почему не целуетесь? Я в аптеку, за аспирином, а вы давайте, целуйтесь.

Хорошая у неё мама.

Когда температура подскакивает под сорок, то обычно не до поцелуев. Но Васька хотел. Надя стащила с него свитер, бросила коротко: «Раздевайся и приходи» и скрылась за дверью.