Исчезнувший

– Еще одно, Терри, – сказал Райм. – Он, похоже, все время обращался к воображаемым зрителям. Погоди, я думал – к “уважаемой” публике, но только что вспомнил – к “почтеннейшей”.

– “Почтеннейшей”, – повторил психолог. – Это важно. После того как он лишился дела жизни и любимой жены, он перенес свое почитание, свою любовь – на публику, безликую массу. В случае с Уэйром такая установка особенно опасна, потому что он обращается не к настоящей, а к вымышленной публике. Это мне подсказывает, что жизнь людей не имеет для него никакой ценности.

– Спасибо, Терри.

– Когда задержите его – дайте мне знать. Хотелось бы его понаблюдать.

Разговор завершился.

– А не могли бы мы… – начал Селлитто.

– В постель, Линкольн, – прервал Том, – вид у вас усталый. Никаких сердечно-сосудистых или неврологических осложнений на моем дежурстве.

– Хорошо, хорошо, – уступил Райм.

Он и вправду устал. Пожар крепко его напугал, хотя он и не желал этого признавать.

Команда разошлась по домам.

Закс поднялась на второй этаж и крикнула сверху:

– Я в душе.

Через десять минут она в своей любимой пижаме – черная рубашка и шелковые шорты на резинке – спустилась в гостевую комнату к Райму, прихватив с собой то, чего раньше никогда не брала: “глок” и служебный карманный фонарик.

– Этот чертов тип слишком легко проникает в дома, – заявила она, устраиваясь на соседней кровати.

Часть вторая

МЕТОД

Воскресенье, 21 апреля

Фокусник подобен соблазнителю.

И тот, и другой добиваются желаемого эффекта, строя внушение на тщательно отобранных деталях.

Сол Стейн

9

Воскресное утро принесло сплошные разочарования: поиски Эриха Уэйра застопорились. Выяснилось, что после пожара в Огайо иллюзионист несколько недель пролежал в больнице и покинул ее, не дождавшись выписки. Имелись документы о продаже им вскоре после этого дома в Лас-Вегасе, но никаких – о покупке нового.

Удалось разыскать мать покойной жены Уэйра, но миссис Косгроув не знала о том, где ее зять. Он с ней не связывался и даже не выразил соболезнования в связи с гибелью дочери. Впрочем, по ее словам, она ничуть не удивилась. Уэйр, пояснила она, – человек жестокий и себялюбивый, который помешался на ее дочери и буквально загипнотизировал ее, чтобы она дала согласие выйти за него замуж.

Полицейским, которые занимались поисками семьи Уэйра, удалось узнать только то, что его родители умерли, сам он был единственным ребенком, а о других родственниках сведений никаких не было.

Ближе к полудню из Лас-Вегаса отзвонил второй ассистент Уэйра, Арт Лоуссер. Он не удивился тому, что его бывшего хозяина разыскивают в связи с преступлением, и повторил уже известное: Уэйр – один из величайших иллюзионистов на свете, но слишком серьезно относится к своему ремеслу и печально известен опасными номерами и вспыльчивостью.

– Когда вы последний раз виделись? – спросила Закс.

– В ожоговом отделении больницы. На уме у него было одно – поквитаться с каждым, кто его в жизни обидел. Потом он пропал.

Однако, прибавил бывший ассистент, пару месяцев назад Уэйр ему позвонил. Лоуссера не было дома, трубку взяла жена.

– Номера он не оставил, сказал, что перезвонит, но так и не перезвонил.

– Он не сказал вашей жене, зачем звонит?

– Спросил, не знает ли она чего об Эдварде Кадески, тот был директором в “Хасбро”, когда случился пожар. Да, поэтому он и звонил.

Лоуссеру больше нечего было им сообщить, и разговор закончился.

Том провел в лабораторию Диану Францискович и Нэнси Аусонио. Они проходили свидетелями по первому убийству и отслеживали происхождение старинных наручников.

– Наручники, как вы и предположили, – “Дарби”, – сказала Аусонио. – Довольно редкие и дорогие. Мы составили список…

– Господи, ты посмотри. – Францискович показала на доску с записью Тома “Личность преступника – Эрих А. Уэйр”.

Аусонио пробежала список глазами и сообщила:

– Эрих Уэйр в прошлом месяце заказал по почте наручники в “Антикварном оружии Риджуэя” в Сиэтле.

– Адрес? – оживился Райм.

– Почтовый ящик в Денвере. Срок аренды истек.

– Форма оплаты? – спросила Закс.

– Наличные.

– Хоть подтвердилось, что он тот самый, кого мы ищем, – заметил Райм. Он поблагодарил женщин, и Закс проводила их до двери.

Вошла Кара с большой чашкой кофе. Выглядела она изможденной. Бальзак явно назначил ей сверхурочные часы в наказание за помощь команде Райма.

Снова зазвонил телефон.

– Линкольн? – прохрипело в динамике. – Говорит Беддинг. Мы, кажется, сузили круг гостиниц до трех. Либо “Челси-лодж”, либо “Бекман”, либо… как его там?

– “Ланхем армс”, – подсказал напарник.

– Вот-вот. Только в этих трех пользуются ключами сорок второй модели такого цвета. Мы сейчас в “Бекмане”, на углу Тридцать четвертой улицы и Пятой авеню.

– Привет, – произнес в микрофон Белл.

– Привет, Роуленд.

– Ты сказал “Ланхем армс”. Где это?

– Рядом с Лексингтон-авеню.

– Что-то знакомое, только не могу вспомнить, с чем связано.

– Мы как раз туда собираемся.