Исчезнувший

Кара, успевшая соскользнуть на край кресла, вдруг поняла, что руки у нее сжаты в кулаки и вся она до дрожи напряжена.

Сегодня мать не произнесла ни единого слова. Как, впрочем, и вчера. Или позавчера. Она лежала в каком-то полусонном оцепенении. Такие дни у нее случались часто. А в другие дни она бывала вполне бодра, но несла бессмыслицу – невидимая армия у нее в голове неотвратимо выжигала разум и память.

Но иногда, очень редко, к ней возвращалась хрупкая ясность сознания, и она становилась такой, какой была до инсульта.

Тогда Кара внушала себе, что мать поправляется, хотя врачи говорили, что на это надежды нет.

Кара бросила взгляд на часы. Опаздывает на работу. Бальзак будет отнюдь не в восторге. Суббота у них – самый загруженный день. Она допила кофе, выбросила стаканчик в корзину и вышла в коридор.

Крупная чернокожая женщина в белом халате помахала ей рукой:

– Кара! Ты давно уже здесь? Как она сегодня?

– Привет, Джайнин. Она на меня не прореагировала.

– Вот жалость-то.

– Мне пора на работу, – сказала Кара. – Кстати, завтра у меня в четыре представление в магазине. Приходи!

3

Лет сто назад какой-нибудь удачливый финансист, быть может, называл этот особняк своим домом. Или же политикан из Таммани-Холл, поднаторевший в бессмертном искусстве наживать богатство на службе обществу.

Однако нынешнему хозяину таун-хауса на Сентрал-Парк-Уэст не было дела ни до истории, ни до викторианской мебели, некогда украшавшей комнаты. Ему нравилось то, что окружало его теперь: массивные столы и вращающиеся стулья, компьютеры и приборы, мешанина проводов и кабелей, которые уходили в отверстия, просверленные в столетних оштукатуренных стенах.

Сам Линкольн Райм большей частью обходился без проводов. Благодаря прогрессу в радиоэлектронике и использованию инфракрасных лучей микрофоны на его инвалидном кресле и у кровати на втором этаже были напрямую подключены к компьютерам и узлам управления всем этим сложным хозяйством. Инвалидным креслом он управлял, касаясь безымянным пальцем левой руки сенсорных кнопок на пульте. Все прочие операции, от телефонных звонков до отправки электронной почты и выведения изображения в микроскопе на монитор, он совершал, отдавая голосовые команды.

Райм услышал, как хлопнула входная дверь. Пришедшие вразнобой затопали в прихожей. Он сразу вычислил Амелию Закс – у нее была легкая поступь при высоком росте. Затем он различил характерные тяжелые шаги Лона Селлитто.

Закс тут же сказала:

– Мы столкнулись с какими-то непонятными вещами, Райм.

– Давай рассказывай. Что произошло?

Закс изложила события, завершившиеся исчезновением убийцы из репетиционного зала.

– Патрульные услышали в зале выстрел. Ворвались через обе двери. Там никого не было.

Селлитто заглянул в свои записи:

– По словам патрульных, ему за пятьдесят, он среднего телосложения, с бородкой, шатен. Уборщик никого не видел. Из училища позвонят, дадут его имя и телефон.

– Как насчет жертвы? Есть мотивы убийства?

– Ее не изнасиловали и не ограбили, – ответила Закс.

– Ни в настоящем, ни в недавнем прошлом мужчин у нее не было, – добавил Селлитто. – Не за что зацепиться, вот беда.

Райм, как делал частенько, поручил своему помощнику Тому обязанности стенографиста, и тот записал данные на одной из висевших в лаборатории больших белых досок. В дверь постучали, и вошел Мэл Купер. Обладатель ученых степеней по математике, физике и органической химии, Купер не знал себе равных в анализе вещественных доказательств. Неразговорчивый специалист служил в лаборатории криминалистики ПУНа в Куинсе, но часто работал с Раймом, когда того привлекали консультантом по “горячему” делу.

Купер сквозь очки с толстыми стеклами в стиле Гарри Поттера прищурился на коробки с вешдоками:

– Что у нас здесь?

Селлитто пункт за пунктом изложил подробности, а Купер тем временем натянул перчатки из латекса и принялся рассматривать содержимое пакетов и банок. Райм подкатил к нему.

– Это еще что такое? – спросил он, рассматривая зеленую плату с динамиком.

– Плата, я нашла ее в зале, – ответила Закс. – Ее принес убийца, я определила по отпечаткам следов.

– Отправьте Тоубу Геллеру, – распорядился Райм.

Геллер работал в нью-йоркском отделе ФБР по борьбе с компьютерными преступлениями. В прошлом он не раз помогал Райму, и тот знал, что если кто-нибудь и сумеет раскрыть назначение устройства, так это Геллер.

Затем они стали рассматривать обнаруженную в зале пиротехнику – фитили и петарды.

По крайней мере одну загадку Закс разгадала. Убийца, объяснила она, составил стулья вместе и закрепил их с помощью бечевки, к которой привязал фитили. Зажег их, через минуту огонь добрался до бечевки и пережег ее. Стулья с грохотом попадали на пол, создалось впечатление, будто убийца все еще в зале. Он также запалил фитиль петарды, чей взрыв патрульные приняли за выстрел.

– Можно установить происхождение пиротехники? – спросил Селлитто.

Купер отрицательно покачал головой:

– Фитили стандартные, а от петарды ничего не осталось.