Исчезнувший

– Картонажная фабрика, – сообщил длинный. Это, конечно, многое объясняло. Ее забросили пару лет назад, поскольку картонная тара была никому не нужна – паковать в нее резко стало нечего, – однако уничтожать не стали. Вдруг появится, что паковать. Зато уже через полгода от фабрики осталось только здание, потому что все оборудование было частью продано, а частью – сдано в металлолом. Кто это сделал – неизвестно. Поговаривали, что не обошлось без директора, главного инженера и бухгалтера фабрики. Но доказать ничего не смогли – или просто не стали копаться. Короче, коробка стояла, и в ней начали селиться бомжи. А чего? Места много, от ветра и осадков защита есть. В огромных опустевших цехах, при желании, даже костер распалить можно. И отопление слегка еще функционировало. А фигли? Энергетики – люди богатые, а с памятью у них хреново.

Короче, привезти меня сюда – очень здравая мысль. Ментов здесь, надо понимать, не видели уже бог знает сколько, а бомжам и наркоманам пофигу, что кого-то рядышком лишают жизни. У них другие приоритеты.

– Ты уже оклемался? – поинтересовался между тем длинный. – Тогда продолжим.

Я промолчал. А что я мог сказать? Что не буду отвечать на их вопросы? Так они быстро снизу полную задницу лучинок напихают и подожгут. Благо, зажигалку имеют, сам видел. И тогда я свои ответы не то что говорить – благим матом орать начну. Так что пусть их спрашивают.

А они, собственно, никакой реакции от меня пока не ждали. Сами перешли к делу. Опять длинный. Он в их тандеме, видимо, рулил.

– Так зачем вы взорвали «Колизей»?

Опять то же самое!

– А можно пару наводящих вопросов? – осторожно поинтересовался я. – А то я смысл происходящего не совсем улавливаю.

– Какие тебе, на хрен, вопросы?! – взвизгнул коротышка, но длинный успокаивающим жестом положил ему руку на голову и величественно изрек:

– Пусть спрашивает. Какой твой первый вопрос?

Я воспользовался моментом и выдал этот самый вопрос на-гора:

– Вы кого имели в виду под словом «мы»? Мы, Михаил Семенович Мешковский, или некую группу индивидов, к которой вы меня ошибочно причисляете?

Согласитесь, я постарался сформулировать вопрос по всем правилам русского языка, чтобы парочке стало совершенно ясно, что же мне не ясно. Но, подозреваю, в малолетке, где им пришлось изучать великий и могучий, превалировал несколько другой его вариант. Потому что они меня так и не поняли. Коротышка так прямо и сказал:

– Не понял. – Потом подумал и добавил: – Ты че, сучара, за лохов нас тут держишь? Ты че туфту голимую тулишь?

И он, шагнув вперед, взял меня за мизинец ноги и принялся откручивать его. Стало больно и неприятно. А еще стало страшно, что я не сумею с ними договориться. А парни, судя по всему, придурки конченные. Если подумают, что их водят за нос – церемониться не станут. Я разнервничался и стал дрыгать ногами, вопя во все горло:

– Да вы что, шлимазлы, нормального русского языка не понимаете?! На простой вопрос ответить не можете? Так я тоже не понимаю, какого рожна вы меня сюда притащили! Давайте вместе разбираться!

Мой рев и брыканье, как ни странно, произвели впечатление. Коротышка, от греха подальше отскочивший назад, посмотрел на длинного, потом сплюнул и сказал:

– Псих, сцуко!

– Истерика, по ходу, – согласился длинный. Потом слегка повысил голос, чтобы смысл сказанного дошел до меня: – Слышь, ты, крендель. Хрен с тобой, мы тебе ответим. Если ты в натуре ни хрена не врубаешься – разжуем популярнее.

Я действительно успокоился. Обвис соплей, поднял взгляд на длинного и потребовал:

– Разжевывай.

– Ты и твои корешки, – медленно, чтобы я лучше усваивал, проговорил длинный, – позавчера поимели крупную разборку с пацанами из «Колизея». Так?

– Я – да, – согласился я. – А про моих корешков – это перебор. Со мной был один Четыре Глаза был. Только он не разбирался. Там его разбирали. Да я бы и разборку крупной не назвал. Так, драка.

– Драка-срака, – изящно срифмовал длинный и, победно глядя на меня, стал расползаться в усмешке. Мол, все про тебя знаем. Даже то, что у тебя трусы в цветочек. – А хочешь, я расскажу, как было дело?

– Трави, – согласился я. Стало интересно, что же они могут знать обо мне, чего даже я не знаю.

– Значит, слушай, как все было, – длинный не заставил себя долго упрашивать. – После этой байды со взрывом Ломаный вызвал нас…

– Мы у него – ликвидаторы, – встрял коротышка, донельзя довольный этим фактом. Я ужаснулся. Никогда бы не подумал, что профессия ликвидатора настолько измельчает. А вот поди ж ты.

– Ну да, – подтвердил длинный. – Вызвонил, чтобы разобраться. Мы сразу к Ленивому пошли, как ты понимаешь. – При этих словах я важно кивнул – мол, мне ли не понять этих тонкостей? – Это он начальник охраны, и он просрал момент, когда закладывались заряды. Вот пусть и объяснит, как умудрился.

Длинный снова победно посмотрел на меня. Я намек понял и поинтересовался:

– И что он вам рассказал?

– Все! И как ты с ним решил из-за своего корешка пободаться, и как он вас на десять тонн баксов нагрузил, и как счетчик включил. Догоняешь мазу, терпила? А потом Ломаному позвонила Лариска…