Исчезнувший

— Гад он, — раздался за моей спиной тихий голос старика. Не знаю, как он умудрился бесшумно прокрасться за мной, ведь не похож совсем на индейца, хоть и дикого племени, — но он сделал это. Как и там, у пытошной коморки. — Я эту харю сразу узнал, как только Маруська притащила его сюда. Она его развязать хотела, а я смотрю — морда знакомая. Вспоминал-вспоминал, вспомнил. Я ему квартиру продавал. А когда подписали бумажки, оказалось, что мне ни квартиры, ни денег не причитается. С тех пор тут и живу. И не чаял даже его встретить. Только бог шельму метит, узнал я его, родимого. Ну, думаю, держись, паскудник! Раз я в своей квартире не живу, то и ты жить будешь не в ней, а со мной на этой фабрике, пока я отсюда не выберусь. Но тебе — так уж и быть — уступаю. Раз это ты его Маруське одолжил, то так тому и быть. Забирай.

Дедок явно попутал меня с рабовладельцем. «Одолжил», «забирай». Не иначе, «Хижину дяди Тома» по ночам штудирует.

— А на кой хрен он мне свалился?! — удивился я. — Или ты думаешь, что мне хавку девать некуда, и я ему излишки скармливать буду? И чтобы да, так я тебе скажу — нет, у меня на это дело тараканы приспособлены. А с этим хуцпаном я хотел словами перекинуться. Только, если можно, один в один.

— Еще как можно! — согласился старикан. Его, вероятно, радовала мысль, что он останется владельцем этого длинного набора мяса и костей еще долгое время. — Эй, бездомные! К столу, человеку без свидетелей поговорить требуется!

Тела, лежавшие вдоль стен, зашевелились и, поднявшись на задние конечности, медленно побрели к столу. Все это действительно весьма напоминало стадо обезьян, безропотно подчиняющееся команде вожака.

Оставшись один, я еще раз внимательно осмотрел длинного. Ничего, впрочем, от этого не изменилось. Тот так и остался самим собой, и даже светлая щетина на лице не сделалась короче. И, падла, крепко спал — то ли муками совести совсем не мучился за ее отсутствием, то ли любвеобильной Маруськой вусмерть затраханный..

Но пялиться на его спящую образину никакой выгоды не было. Даже в эстетическом плане. Поэтому я слегка пнул длинного под ребра. Он всхрапнул, но не проснулся, а попытался перевернуться на другой бок. Здоровый сон у человека, аж завидно. Я пнул сильнее.

Подействовало. Длинный уселся на полу, немного полупал глазами, просыпаясь окончательно, и поднял взгляд на меня. Узнал и, переменившись в лице, прошипел:

— Сука, гнида! Тебе-то что здесь надо?

— Базар есть, — я присел перед ним на корточки. — А обзываться не советую. Я, с тех пор, как на стене повисел, злой хожу. А я, когда злой, придурковатый делаюсь. Хочешь проверить, какой я, когда злой?

Длинный не захотел проверять. Оно и понятно — не в том положении был. А потому насупился и еле различимо буркнул:

— Что за базар?

— Мне Лора нужна.

— Зачем?

— Вот человек! — удивился я. — Тебе-то какая разница? Давай сразу договоримся — вопросы я задавать буду. А ты — отвечать. Если несогласный — скажи сразу. Я тебе пару ребер сломаю, потом заново подискутируем. Идет?

— Я не знаю, где Лариска, — сказал он.

— Может, я неправильно сформулировал, — поправился я. — Понимаю, что ты не знаешь, где в данный момент Лариска находится. Два дня от жизни оторван. Страсть, секс и все такое. Давай я по-другому вопрос поставлю. Где она живет? Адрес-то ты ее знаешь?

— Там же, где и Ломаный.

— Потрясающее совпадение, — согласился я и вынул из-за пояса «Беретту». — Еще одно такое же — и у меня сдадут нервы.

— Уральская, восемь, — длинный смекнул, что рисковать не в его интересах и принялся колоться. — Квартира сто первая.

— Это уже лучше. Восьмой дом — новострой? Свечка?

— Да, — тоскливо подтвердил он. — Ломаный там сразу целый этаж выкупил. В трех других квартирах его сыновья живут, близнецы. И Ларискин брат.

— Тоже близнец? Хотя — о чем это я? А что за сыновья у Ломанова? Ни разу не в курсе.

— Каратисты или что-то такое. Крутые ребята. У своего папика чем-то вроде личной гвардии были.

— Отчего же тогда в больнице его не охраняли? — озадаченно спросил я скорее сам у себя, чем рассчитывая на ответ. Длинный это понял и тактично промолчал. Я посмотрел на него и решил, что неплохо бы добить парня в моральном плане. Вот сидит человек — если можно его так назвать — чья биография уважения к себе не вызывает. Ну, то есть совсем — если принять во внимание рассказ старикана. И — никаких следов раскаяния в глазах. И спит так сладко, что хрен добудишься. Неправильно все это. Корректировка нужна. — Ломанов мертв. Ленивый тоже. Твой мелкий друг ушел провожать их в края Великой Охоты.

Длинный как сидел, так и хлопнулся во весь рост. И остался лежать, таращась куда-то вверх. Только желваки на скулах играли. Это были похороны надежды, как я догадался. Видимо, он рассчитывал, что его найдут здесь и освободят. Тем более что коротышка мог указать место. И тогда — месть. Мне, матрешке, старикану. А я одним махом обрубил ему надежду у самого основания. Наверное, длинному было бы проще детородного органа лишиться. Но я сыграл наверняка.

Глава 11