Исчезнувший принц

В воображаемом путешествии по музею Марко прошел уже три зала и мысленно поворачивал в четвертый, когда снова сильно вздрогнул. На этот раз не от прикосновения, но от звука. Да, точно, от звука. Здесь, в подвале. Однако это был такой тонкий, едва слышный звук, похожий на писк. Он исходил от противоположной стены, на которой висели полки. Марко напряг зрение, пытаясь разглядеть в темноте то, что звучало, и увидел в темноте свет. Да, это был свет, огонек, скорее два огонька, два светящихся зеленоватых огонька. То была пара устремленных на него глаз. И снова он услышал звук. Такой домашний и уютный, что Марко расхохотался от радостного удивления. То было мурлыканье кошки, чудесной кошки. Она свернулась клубком на одной из нижних полок и мурлыкала над своими новорожденными котятами. Он не сомневался в присутствии котят, теперь-то было понятно, кто издавал еле слышный тонкий писк, да и сейчас кто-то из них опять пискнул и потом другой. Значит, когда он очутился в подвале, они все спали. Если бы кошка-мать не спала тогда, она бы очень испугалась. А затем она, очевидно, спрыгнула со своей полки, чтобы расследовать случившееся, и задела его легонько, пройдя совсем рядом. И

Марко вдруг ощутил блаженное чувство облегчения от своего открытия. Кошка и котята — это что-то такое будничное, домашнее, что присутствие шпионов и преступников показалось ему нереальным и неестественным. От сознания, что кошка-мать сидит здесь рядом и мурлычет со своими котятами, черный подвал уже не казался таким мрачным и темным. Марко подошел и опустился на колени перед полкой. Зеленоватые глаза не выразили никаких враждебных чувств. Он погладил большую пушистую кошку и насчитал четыре круглых комочка. Какое же это было наслаждение поглаживать мягкий мех и разговаривать с кошкой-мамой. Она мурлыкала в ответ, словно ей тоже была приятна дружеская близость человека. И Марко рассмеялся.

— Просто удивительно, как все изменилось, — сказал он вслух. — Я радуюсь почти так же, как если бы нашел окно.

Благодаря беззащитным, не таящим в себе никакой опасности существам, он не чувствовал одиночества. Марко придвинулся поближе к нижней полке, слушая благодушное материнское мурлыканье, время от времени заговаривал с кошкой и поглаживал ее теплый мех. Уже один ее фосфоресцирующий взгляд успокаивал.

— Мы отсюда выберемся — и ты, и я, — сказал он, — мы не очень долго здесь пробудем взаперти, киска.