Ищейки(СИ)

Коляска, выделенная тем же военным, который нервно просил доктора приехать, остановилась в самом конце Розовой улицы, у аккуратного маленького домика, за которым зеленели деревья Королевского парка. Только после того, как он слез вслед за доктором на землю, прижимая к груди вверенный ему аптекарский саквояж и сверток с инструментами, Эрех сообразил, где они. Знаменитый павильон на озере. Вернее, на искусственных прудах в парке, но тем не менее. Самый дорогой частный дом в городе.

Он разулся у порога, радуясь, что на прошлой неделе купил с заработка целые носки, и стараясь даже дышать тише, чем обычно, проследовал вслед за доктором Баком во внутрь, уже предвкушая, что сейчас увидит те самые панели с изображением сюжетов из "Судьбы бессмертных" Кароля Линдэ, классической поэмы великого поэта эпохи Первых Фаттихидов. По легенде, эти панели даже написаны были по заказу самого Линдэ, и изначально стояли у него в доме, на сгоревшей дотла столетия назад вилле в Алессо.

В доме их всех действительно ждало ошеломляющее зрелище.

Золотистые циновки тонкого плетения, затянутые такой же золотистой бумагой перегородки и, главное, те самые панели, были щедро залиты успевшей свернуться и потемнеть кровью. Эрех замер, вцепившись в саквояж, как младенец в мать. Кровь его не пугала, нет, но боги... Хорошо, хоть панели лакированные, можно будет отмыть, мелькнула непрошенная, стыдная мысль.

- Боги мои! Ваша светлость! Что здесь случилось! - полный неподдельной тревоги голос доктора вернул Эреха в реальность, в который раз за этот день.

Он моргнул и только тогда осознал, что в комнате они не одни, что в ней, в кресле у окна сидит пожилой, белый как мел, мужчина, а вдоль стен, переступая ногами в носках, мнутся, будто школьники перед наказанием, трое военных.

Мужчину Эрех узнал. Магистрат Мауве Ойзо, человек, железной хваткой державший весь город. Как поговаривали, в его масштабах он был много влиятельней даже кабинета королевских министров.

Седой, старый человек с растерянным взглядом. Который нервно потирает рукой область груди рядом с сердцем.

Доктор бросился к нему и Эрех поспешил следом, стараясь наступать ногами на чистые участки пола. Это было сложно. Создавалось впечатление, что кто-то, кто бы он ни был, обмакивал в кровь огромную кисть и размахивал ею из стороны в сторону. Ну, или кругами таскал по полу тело, из всех артерий которого струями била кровь. Скотобойня, а не дом.

Доктор меж тем опустился на колени перед своим влиятельным пациентом, не жалея брюк дорогого костюма, и принялся внимательно проверять пульс на обеих запястьях. Эрех пристроился рядом, послушно подавая требуемые материалы.

- Вы испытываете серьезное нервное истощение, - тихим голосом комментировал доктор свои действия. - Сердце...вы на грани приступа, мой эрл. Это опасно. Вам надо перестать так беспокоиться...

Он осекся.

- Как я могу, - еле слышным шепотом пробормотал магистрат. - Как я могу...Вы же видите, мастер, что творится вокруг. Мой сын...

Стоящие у стены военные в беспокойстве переступили ногами, как по команде. Эреху не надо было прикасаться к ним, чтобы чувствовать расходящиеся по комнате тонкие нити их испуга. Страх, непонимание. Причем страх самого неприятного свойства - за свое положение.

- Мой сын пропал, мастер... - ловкие руки доктора, серебряные иглы, запах прижиганий. - Как вы думаете, вся эта кровь...есть ли шанс, что он может быть жив?

Это вряд ли, честно подумал про себя юноша. При таком-то напоре.

- Я бы на вашем месте сейчас об этом не думал, - твердо, хоть и с почтением ответил доктор Бак, и Эрех восхитился его профессионализмом. - Даже если случилось что-то страшное, вы, заболев, ничего не сможете с этим поделать. Как давно пропал ваш сын?

Полыхнула, поджигая траву в курильне, спичка. Воздух наполнился кружевами белого, ароматного дыма, отбивающего запах крови.

- Сегодня ночью. Еще вчера вечером его однокурсники были с ним на вечерних занятиях, а потом... Что здесь случилось, о боги... Столько крови...

Эрл Ойзо зашелся в приступе кашля, и Эрех, покорно подчиняясь знаку, поданному доктором, выхватил из саквояжа флакон зеленого стекла. Наверное, в нем вытяжка из боярышника и валерьяны, смешанная с ягнячьей травой, лучшее средство от болезней сердца и учащенного сердцебиения ведущего к приступу. Эрех отсчитывал капли в серебряную рюмку и вспоминал все, что знает о сердечных приступах.

- Мне просто страшно подумать, что все, что у меня останется от моей семьи - это карточка моего сына, - произнес магистрат, когда кашель отступил.

Повел головой в сторону стоящего у стены шкафчика, на котором стоял серебряный отпечаток, с изображённым на нем большеглазым и длинноволосым молодым человеком лет двадцати пяти.

Доктор и трое военных, как по команде, послушно перевели взгляд на карточку, склонив головы в вежливой печали. Только это позволило им не заметить, как Эрех, впившись глазами в черно-белое лицо пропавшего тула, неимоверным усилием остатков воли удерживается от падения в обморок и сжимает, до боли в пальцах, зелёный флакон с сердечным лекарством.