Ищи ветра в поле

– Ха-ха, – он судорожно рассмеялся, – и что из этого следует? И кто эта соседка? Я никого не знаю в нашем доме…

– А вот тебя знают. Да это и не удивительно – такой импозантный мужчина! – насмешливо сказала я. – И следят за тобой. А ты как думал! Все эти перезрелые одинокие кумушки только и делают, что наблюдают за типами вроде тебя. Твою шикарную машину трудно спутать с какой-нибудь другой. Вот Вера Гавриловна и видела, как ты уехал.

– И что же, она всю ночь провела у окна, поджидая меня? – недоверчиво смеялся Всеволод. – Прямо триллер какой-то. Не ожидал от тебя такой прыти! Ты уже и с соседкой поговорить успела, и на даче у Летневых побывала! Прямо локти кусаю, что не затащил тебя в постель. Не нарадовался бы, наверное, на твой темперамент!

– У нас еще все впереди, – со злобной насмешкой произнесла я, – так вот, Всеволод, поднявшись ни свет ни заря, опять же из-за нужд своей собачки, Вера Гавриловна не обнаружила твоей иномарки под окнами.

– Дурдом какой-то! – раздраженно воскликнул Сева. – И что это доказывает? Какая-то полоумная старуха следит за мной, и из ее путаных показаний ты делаешь выводы! Ну, даже если я и не был дома, тебе-то что до этого, или ты ревнуешь? – усмехнулся он.

– Я еще не успела тобой увлечься, – съязвила я, – чтобы так ревновать. Но где же ты все-таки был, а?

– С бабой, – намеренно грубо ответил Всеволод, – трахался. Знаешь, что это такое, или тебе пояснить? – цинично ухмыльнулся он.

– Не надо, – резко ответила я, – я догадываюсь…

– Откуда? – не унимался Всеволод. – Ты же свое либидо, должно быть сублимировать привыкла в свои статейки сраные… – развязно засмеялся он, – ну, ладно, мне некогда. Давай короче, что тебе от меня надо.

– Где ты был вчера вечером и ночью? – спокойно повторила я свой вопрос.

– У бабы, – загоготал Всеволод, – ты что, глухая?

– Кто она и где живет?

– Да ты ох…! – рыкнул он.

– Мне нужно подтверждение, – упрямо сказала я.

– Да за те бабки, которые я ей плачу, она тебе что хочешь подтвердит! – опять настроился на скабрезно-веселый лад Всеволод.

– А как же Кристина?

– Что Кристина?

– Она ведь хотела обо всем рассказать Аркадию…

– О чем обо всем? – делая вид, что не понимает, о чем идет речь, произнес Всеволод.

– О вашей с ней связи, – невозмутимо сказала я.

– Нет, ты сегодня или не выспалась, или переспала. Или это взрыв на тебя так повлиял? Мозги сотряс?

В трубке опять раздался наглый Севин смех.

– Грубишь, Сева, – с глухой угрозой произнесла я, – нехорошо! Значит, алиби у тебя нет, – намеренно употребила я этот термин.

Сева, как мне показалось, занервничал.

– Какое еще алиби? Да кто ты такая, чтобы я перед тобой отчитывался?

– Сколько ты, если не секрет, заплатил Трофимчуку?

– Кому-у?! – обалдел Всеволод.

– Трофимчуку Михаилу Семеновичу, – четко повторила я.

– Да ты, мать, рехнулась. Никакого такого Михаила я не знаю, – возмутился Всеволод.

– Так уж и не знаешь! – недоверчиво ухмыльнулась я. – А Кристина мне сказала…

– Не знаю, что сказала тебе Кристина, у которой тоже, кстати, не все дома были, – нагло заявил Сева, – а я тебе говорю, что никакого твоего как его…

– Трофимчук.

– Трофимчука я не знаю и знать не хочу! Чао!

Он бросил трубку. Я не стала ему надоедать, снова набирать номер его телефона, нервничать. Ладно, время покажет, успокоила я себя, нажимая на газ.

Светофор мигнул желтым, брызнул в глаза зеленым. Судя по адресу, Трофимчук жил в Заводском районе, а точнее, на Третьем жилучастке. Я доехала до стадиона «Волга». Потом, добравшись до базарчика, повернула направо. Миновала переезд и углубилась в жилой массив, состоящий сплошь из «хрущевок» и гипсолитовых двух– и трехэтажек барачного типа. Такие домики строились для рабочих в тридцатые-сороковые годы.

Я остановила машину у одного из таких домов. Во дворе стояли покосившиеся сараи, ветхим заборчиком было огорожено несколько отсеков для коз и птицы. Как и огромные клетки для кроликов, они пустовали, видно, их обитатели содержались в зимнее время в сараях. Смеющееся, без пяти минут весеннее солнце весело стаскивало с крыш пласты залежалого снега. На узкой кривой скамейке грели свои мощи две чрезвычайно утепленные старушенции. У одной были бесцветные слезящиеся глаза с белесыми ресницами и большой, весь в красных прожилках, нос. Ее сухое морщинистое лицо лишь на две трети выглядывало из пухового платка.

Другая выглядела не такой древней. В ее карих глазах я прочла живой, даже несколько нескромный интерес: куда это я направляюсь. Но интерес этот был озвучен ветхим созданием в пуховом платке:

– Ты к кому, милая?

Послать бабусю подальше язык не поворачивался, поэтому я остановилась и сказала:

– К Трофимчукам.

– Из органов? – недоверчиво поинтересовалась ее кареглазая подружка.

– Нет, из журналистов.

– А-а, – понятливо протянула старуха в пуховом платке, – горе-то, горе какое!

Она сочувственно закачала головой.

Я вошла в подъезд и, поднявшись на третий этаж, постучала в обитую коричнево-рыжим кожзаменителем дверь. Звонка не было.

Я услышала торопливые шаркающие шаги.

– Кто-о? – опасливо переспросила за дверью женщина.