Искалеченные. Книга вторая

Когда уже это, черт возьми, прекратится? Лин надеялась, что со временем пройдет, но все только обострялось. Какая-то гребаная патология, когда тело стабильно отзывалось на Рэймонда безумным желанием. Это же ненормально постоянно так реагировать на его прикосновения?

Может, Рэймонд добавлял в ее еду мощный афродизиак? Или шаманил под луной, приготавливая приворотное зелье?

Лин присела на постели и взглянула на Рэймонда. Его черные волосы после сна торчали в разные стороны, а на загорелом лице сверкала искренняя улыбка.

– Это тебе, – Рэймонд достал из-под подушки небольшую коробочку и положил ее перед Лин.

Она немного потянула время, чтобы не показывать растущее в геометрической прогрессии любопытство. Затем с волнением взяла в руки белый футляр с серебристыми узорами. Провела пальцами по крышке, ощущая под подушечками выпуклые буквы, и открыла подарок.

Сначала ее взгляд упал на небольшой перламутровый камень, помещенный в круглый кулон, а потом на строгую, лишенную ненужных деталей серебряную цепочку. Не было сомнений, что подарок выбирал Рэймонд, а не навязывал продавец.

Умеренно, изящно, со вкусом.

Лин любовалась кулоном, позабыв про Рэймонда, сидящего с ней на кровати. Но он сам напомнил о своем присутствии. Он сел позади Лин, и матрас рядом с ней прогнулся. Теперь она увидела, как его загорелые татуированные руки забрали у нее кулон, а затем почувствовала, как Рэймонд аккуратно убрал на одно плечо ее волосы. Рэймонд накинул цепочку на ее шею и застегнул ее. Лин ощутила прохладную, но приятную близость кулона в районе ключиц.

– Говорят, лунный камень пробуждает интуицию и позволяет видеть вещие сны, – Рэймонд усмехнулся. – Никогда бы не подумал, что буду верить в эту чушь.

Лин уже не слушала его. Как завороженная, она поднялась с постели и направилась к зеркалу. Отбросила волосы за спину и посмотрела на кулон. Камень мерцал изнутри золотистым сиянием, вокруг которого образовалось полупрозрачное голубоватое облако.

– Нравится? – раздалось сзади. – Наверное, надо было выбрать более драгоценный камень.

– Он идеальный.

Лин обернулась, и в ее глазах светилась радость, смешанная с восторгом. Рэймонд понял, что это были искренние благодарные чувства, и улыбнулся в ответ.

– Он подходит к твоим глазам, – он поднялся с кровати и бережно взял Лин за руку.

Ее прохладные пальцы подрагивали в широкой ладони, и Лин на секунду задумалась.

Откуда в ней столько робости, столько смятения рядом с ним? Ведь она всегда старалась избегать настоящих эмоций.

Как никто другой Лин знала, если она кому-то откроется, в нее сразу забросят крючок, который разорвет все ее внутренности вместе с душой. Жизнь научила Лин быть бойкой и не показывать слабость. Прятать искренние чувства в погреб и закрывать его на засов, сверху которого вешать амбарный замок. А ключ от него выкинуть в аквариум с голодными пираньями.

Чтобы никто и никогда не смог его открыть.

Лишь за исключением того, у кого отсутствует инстинкт самосохранения. У настоящего безбашенного. Кто не задумываясь разобьет аквариум вместе с пираньями и достанет ключ. Или повесит взрывчатку на засов и подорвет все к чертовой матери, но доберется до ее сердца.

Этот безбашенный сейчас стоял перед Лин и смотрел на нее, а она забыла, как дышать. Весь ее мир содрогнулся, когда она почувствовала на себе его взгляд.

– Лин, мне нужно тебе кое-что сказать, – проговорил Рэймонд спокойным голосом. – Я давно хотел познакомиться с твоей мамой. Сегодня вечером она приезжает.

– Что?

Лин широко распахнула глаза и громко выдохнула. Сказать, что она была в шоке – ничего не сказать.

– Ты давно с ней не виделась, – продолжил Рэймонд. – Пора это исправить.

– А как же меры предосторожности? – Лин никак не могла прийти в себя, отказываясь верить в реальность происходящего. – Твой отец говорил, что…

– Он переусердствовал в вопросах безопасности. Не переживай, уже через пару месяцев мы можем вернуться домой. Я пойду сварю нам кофе, – Рэймонд поцеловал Лин в висок и вышел из спальни.

Лин замерла на месте. Внутри нее закипала лава противоречий. Всем сердцем она хотела увидеть маму. Но на задворках ее памяти еще таилась обида. Родной человек не смог поддержать ее в трудном решении и оставил одну.

Лин понимала, что в какой-то степени она перекладывала ответственность и вину на мать. Но будь у нее собственная дочь, Лин бы первым делом спросила: чего хочет она? А Лин никто не спрашивал.

Из парализующего состояния ее вывел голос Рэймонда и бодрящий аромат свежесваренного кофе и тостов. Лин на автопилоте поплелась в гостиную. Она уселась за стойку и взяла в руки чашку с напитком. Пальцы подрагивали от волнения, и так не притронувшись к завтраку, она под пристальным взглядом Рэймонда выскочила из гостиной и заперлась в ванной комнате.

Лин уселась на край ванны, чувствуя, как слезы наворачиваются на глазах. Скопившаяся за последний год горечь неизбежно подступала к горлу. Лин думала, что смогла отключить чувства, оставив только равнодушие к матери, но реальность била пощечиной.