Искания

Роза, сиделка и россыпь румянца.
Тихой гвоздики в стакане цвет.
Дальний полет фортепьянных романсов.
Туберкулезный рассвет.

Россыпь румянца, сиделка, роза,
крашенной в осень палаты куб.
Белые бабочки туберкулеза
с вялых тычинок-губ.

Роза, сиделка, румянец… Втайне:
«Вот приподняться б и „Чайку“ спеть!..»
Вспышки, мигания, затуханья
жизни, которой смерть.

Россыпь румянца, роза, сиделка,
в списках больничных которой нет!
(Тот посетитель, взглянув, поседел, как
зимний седой рассвет!)

Роза. Румянец. Сиделка. Ох, как
в затхлых легких твоих легко
бронхам, чахотке, палочкам Коха.
Док-тора. Кох-ха. Коха. Кохх…

Любовь математика

Расчлененные в скобках подробно,
эти формулы явно мертвы.
Узнаю: эта линия – вы!
Это вы, Катерина Петровна!

Жизнь прочерчена острым углом,
в тридцать градусов пущен уклон,
и разрезан надвое я
вами, о, биссектриса моя!

Знаки смерти на тайном лице,
угол рта, хорды глаз – рассеки!
Это ж имя мое – ABC –
Александр Борисыч Сухих!

И когда я изогнут дугой,
неизвестною точкой маня,
вы проходите дальней такой
по касательной мимо меня!

Вот бок о бок поставлены мы
над пюпитрами школьных недель, –
только двум параллельным прямым
не сойтись никогда и нигде!

Грузинская

О, Картвелия
   целит за́ небо,
пули легкие
   дальше не были.
В небо кинемся
   амхина́гебо,
двинем в скалы
   на взмахи сабли.

Чика красного,
    чика белого,
Чиковани и Жгенти,
   чокнемся! –
Сокартве́лоши
   ми пирве́лад вар! –
Говорю я,
   ко рту рожок неся.

Зноем обдал нас
   город Тби́лиси.
Хорохорятся
   горы го́лубо.
Дождь на Мта́цминде,
   тихо вылейся
и до Ма́йдани
   мчи по желобам…

Глядя в небо

Серый жесткий дирижабль
ночь на туче пролежабль,
плыл корабль
среди капель
и на север курс держабль.

Гелий – легкая душа,
ты большая туча либо
сталь-пластинчатая рыба,
дирижабрами дыша.

Серый жесткий дирижабль,
где синица?
где журавль?

Он плывет в большом дыму
разных зарев перержавленных,
кричит Золушка ему:
– Диризяблик! Дирижаворонок!

Он, забравшись в небовысь,
дирижяблоком повис.

Поиск