Искатель, 1961 №3

Обоими тракторами управляет один человек. Он сидит в той машине, которая движется сзади. В ее кабине — миниатюрный передатчик; нажатием кнопок тракторист может повернуть идущую впереди машину вправо, влево, регулировать подачу горючего, вести пахоту на различную глубину.

Опытная партия — шесть радиоуправляемых гусеничных тракторов, оборудованных копирующим устройством И. Логинова, выпущены Сталинградским тракторным заводом. Они успешно прошли заводские испытания и теперь будут работать в Казахстане, на полях совхоза «Октябрьский» Павлодарской области.

Сергей Мартьянов ГЕНАЦВАЛЕ

Рисунки П. Павлова

Эта маленькая история случилась с жителями аджарского селения Мариндини, затерянного среди гор и лесов неподалеку от границы с Турцией. Чтобы попасть туда, нужно проделать трудный и опасный путь — сначала на машине, потом верхом, по горным тропам, скользким от дождей и туманов. Но еще трудней добраться до пограничной заставы, которая стоит выше селения, на самой седловине снежного перевала. Когда строили ее, каждое бревнышко и каждый кирпич приходилось поднимать на руках, потому что вьючные лошади не могли пройти с громоздкой поклажей по крутым и узким тропам. И целое лето жители селения помогали бойцам. Они рубили деревья, тесали бревна, месили саман и все это перетаскивали наверх. Они подняли заставу на своих плечах, и это давало им право считать ее родным домом.

— Пойду схожу на нашу заставу, — говорил мариндинец, решив посоветоваться по какому-нибудь делу.

— Ну, как там, на нашей заставе? — спрашивали ходока, когда он возвращался в селение.

Аджарцы считали себя как бы в ответе за стены, возведенные их руками, и за благополучие обитателей этих стен.

Пограничники платили им тем же. Не раз во время снежных буранов они спасали овечьи отары в горах, давали своих лошадей для сельских работ, приносили в селение журналы и книги, провели с заставы радио. Почти в каждом доме слышался теперь голос Москвы и Тбилиси, и мариндинцы перестали чувствовать себя отрезанными от мира.

Не проходило дня, чтобы кто-нибудь из пограничников по делам службы или просто так не заглядывал в маленькое селение, и аджарцы привыкли видеть их у себя, как привыкли видеть восход и заход солнца. Горцы называли солдат «генацвале», что значит «друг», «товарищ», а надо сказать, что не каждого человека горец назовет этим именем. И если бы вдруг пограничники перестали ходить через селение, то мариндинцы бы посчитали, что там, наверху, случилась беда.

Так было все годы.

Но вот однажды в горах разбушевалась метель. Пять дней и пять ночей из низких тяжелых туч валил снег. Такого не помнили даже самые старые жители Мариндини. Снег валил не переставая, крупный, мокрый и такой густой, что в трех шагах ничего не было видно. Он засыпал дома по окна, потом по крыши, и в домах стало темно, как ночью.

И все это время в деревне не показывался ни один пограничник, а на шестой день в домах замолчало радио. Мариндинцы проснулись и не услышали привычного голоса диктора. Люди притихли, почуяв недоброе. Когда снегопад перестал и все выбрались из жилищ, никто не узнал ни родной деревни, ни окрестных гор. Все было погребено под сугробами. Многие деревья рухнули под необычной тяжестью снега.

Прошел день, и еще один день… Радио молчало. С заставы не появлялся ни один человек.

И тогда мариндинцы заговорили:

— Не проломилась ли у них крыша от снега?

— Осталась ли пища?

— Есть ли у них дрова, чтобы затопить печи?

Они говорили о дровах, крыше и пище, а думали о другом. Только самая старая из женщин не выдержала и воскликнула: «Вай мэ!» — что значит: «Горе мне!» А другая добавила: «Шени черимэ!» — что означает: «Их беда — мне!»

И один из мужчин сказал:

— А не нужно ли им помочь?

Деревня была небольшая, жителей мало. И они легко сговорились, что да, нужно помочь. Они хорошо знали друг друга, и выбор пал на пятерых, самых сильных и ловких.

— Идите на заставу и узнайте, что там случилось, — сказали им.

И пятеро в знак согласия молча кивнули головами, потому что выражать свои чувства бурно недостойно мужчины.

Сборы были недолгими, ходоков снаряжали в путь всей деревней.

— Возьмите наши снегоступы: они самые легкие и надежные, — сказали им соседи и принесли свои самые лучшие снегоступы, сплетенные из крепких прутьев, обтянутые снизу звериными шкурками мехом наружу.

— А у нас возьмите теплые вещи, — сказали другие соседи и отдали свои самые теплые башлыки, шапки и каламаны[1].

— А у нас еду, — сказали третьи и дали сало, овечий сыр и хачапури[2].

— Хорошо, мы возьмем, — ответили те пятеро и взяли все, что им принесли, потому что и снегоступы, и теплые вещи, и пища необходимы в горах.

Потом они пошли. Стояло холодное солнечное утро, такое тихое и покойное, какое бывает только после бурана. Казалось, синий купол неба звенел, как стекло. Кругом в молчании возвышались горы. Яркий снег слепил глаза.

Мариндинцы проводили ходоков за окраину деревни, и здесь самый старший и уважаемый из жителей сказал им:

— Возвращайтесь с доброй вестью.