Искатель, 1961 №3

— Иду полчаса — не видать гостя. Час — никого. Снова какие-то мысли нехорошие зашевелились. И вдруг месяц вышел. И на волне увидел я это привидение… Корабль без огней! Разорванные паруса полощутся на ветру. Ни дать ни взять — «Голландец». Ребята бросились спускать лодки. Остался я на мостике один. Ну их всех, думаю, к дьяволу! Один так один!

Конга принимает решительную боксерскую позу.

— И тут старый мой помощник Разум прошептал: «Слушай, парень, зажги прожектор и посмотри, что тебе мерещится!» Щелк, включил прожектор, и… как вы думаете? На курсе — парусная артиллерийская мишень!

Рассказы Юсся обычно связаны с морскими легендами. Начинает он просто: «Это произошло, когда мы грузили бобы какао в Африке…» А потом пойдут приключения.

Я знаю Юсся лет двадцать и никогда не сомневался в том, что он смелый мореплаватель и первоклассный капитан. И все-таки — пусть капитан не сердится за мою откровенность — я относил его к категории людей несколько поверхностных и легкомысленных. Почему? Вероятно, потому, что каждый раз, когда он начинал что-либо рассказывать, мне вспоминались слова эстонской шуточной песни: «То было в древние года, когда вся сельдь на берегу жила…»

Но недавно… Кстати, знаете ли вы, что под легкой морской рябью скрываются тяжелые донные волны? Может быть, вы видели, как при спокойном дыхании моря вода сердито бушует и пенится у глубокого берега? Часто волны, катящиеся под спокойной поверхностью, заставляют море с ревом взлетать над молами и дамбами. Это упрятанная в глубину сила прошедших штормов: она мощнее волнения поверхностных волн. Так вот и Конга.

Недавно, совершая обычный обход гавани, я зашел в капитанскую каюту «Пересвета». Конга сидел над какой-то толстой книгой.

— Видишь, изучаю морскую романтику, — вздохнул Юссь. — Говори, что хочешь, но и нынче совершается немало великих дел. Вот искусственная Луна летает над головой. Ведь делают эти чудеса какие-то счастливчики! А я копаюсь в историях времен Васко да Гамы.

Я уселся на диван и с удивлением посмотрел на своего друга: никогда еще я не видел таким серьезным этого говоруна.

— Знаешь, Серго, если у тебя есть немного времени, я расскажу тебе одну маленькую историю. Она произошла со мной лет сорок назад.

В голосе приятеля нет обычного удалого полета.

— Что я буду моряком, это я знал, наверное, трехлетним. Первые морские путешествия я проделал на рыбачьих лодках. Сколотил компанию ребят и выезжал с ними из устья Нарвы.

Однажды в полумиле от берега ветер опрокинул лодку. Рыбаков на берегу не было, никто не заметил несчастья. Взобрались было на днище, но старая посудина не держала трех мальчуганов. Тогда прыгнули в воду и уцепились за лодку. Но нас относило в открытое море, волны росли.

Я плавал лучше других, и мы решили, что я поплыву на берег за людьми. Уже на половине Пути я почувствовал, что выбился из сил. Я кричал, звал на помощь. Заплакал. Это утомило еще больше.

Наверное, я уже хлебнул воды, когда кто-то рядом со мной крикнул: «Берись за меня!» Это был большой, сильный мужчина, он приплыл на помощь. Ветер дул с берега, и нам было трудно. Человек тяжело дышал, его движения становились все медленнее.

«Не бойся, парень!» — несколько раз повторил он, но мне показалось, что и ему стало страшно. Наверно, он подбадривал себя. Он очень устал…

Обоих нас тянуло вниз. Последнее, что помню, это шум и звон в ушах.

Меня все же спасли. Только меня. Ребят, которые остались в море, так и не нашли. Не узнал я и имени человека, который погиб из-за меня. Говорили, что это был случайный отдыхающий.

Дома, лежа в постели, я думал о том, что, когда вырасту, стану таким же сильным и смелым, как он, тоже спасу чью-нибудь жизнь. Или сделаю еще что-нибудь очень-очень большое и хорошее. Но вот до сих пор, видишь, хожу в долгу…

— А за что же ты получил орден Красной Звезды? — не удержался я.

— Да просто за старательную службу в армии, — машет рукой Конга. — Был старшиной роты в запасном полку. А теперь вот на спасательном судне. Стою себе в гавани, иной раз выйду на рейд машины опробовать — и к причалу. Капитаны все грамотные, корабли новые, кто же в теперешние времена «SOS» подает? Нет уж, видно, моя такая судьба: помаленечку да полегонечку…

Этот разговор состоялся у нас накануне знаменитого августовского шторма. Утро занялось бурное и темное. Девятибалльный норд-вест гнал низкие тучи. Волны нашли путь между защитными молами и проникли в гавань.

Уже ночью, дома, я прислушивался, как ветер тряс оконные рамы, и с тревогой думал о стоявшем на рейде лихтере. Из-за тесноты в гавани я приказал ему стать в заливе. И теперь было нехорошо на сердце.

Утром я понял, что дела лихтера плохи. В бинокль было видно, как нос судна нырял в волны. Якорные цепи, казалось, были напряжены до предела. Я пошел на «Пересвет». Капитан как раз брился. Я попросил Конга отвести лихтер к полуострову Пальяссар, в заветрие.