Искатель, 1962 №2

«Я не знаю, что с мотором. Или это магнето, или пробит цилиндр. Давление масла упало. Температура за красной чертой. Тяга пропадает. Если мотор проработает еще немного, если он не взорвется, то наверняка заклинит. И его уже никогда не наладить».

Все это Вася хотел бы сказать командиру, но прошептал другое:

— Командир, я не хочу быть летчиком…

— Понятно, — вздохнул Алексей и нахмурился.

Он не может рассмотреть, что творится впереди.

— Вася, ты видишь море?

— Вижу. Волны — три балла. Высота… осталось пятьсот. Лодка все время снижается.

— Еще раз попытайся вытащить Звягинцева и садись за штурвал. Я не могу разглядеть моря…

Вася вздрогнул. Командир напрягает зрение, щурится, но из-под красных век выкатывается лишь слеза за слезой. Он ослеп от вспышки того снаряда, который разорвался перед пилотской кабиной.

— Выключай двигатель! Что тянешь? — вдруг зло кричит Алексей.

«Каталина» круто идет к воде.

Алексей резко потянул рычаг на себя. Левый мотор облегченно вздохнул, вхолостую раскручивая винт.

— Разворачивай на ветер!

Лодка завалилась вправо и выправила горбатые крылья чуть ли не у самой воды.

— Высота?

— Не могу определить. То ли сто, то ли десять.

Пулеметная очередь стегнула по морю. Кто-то из стрелков догадался дать очередь, чтобы по всплескам пилоты определили точную высоту.

— Десять!

Первая волна тугим кулаком ударила в брюхо лодки. «Каталина» подпрыгнула и срезала вторую волну. В разбитый фонарь влетела пена. Алексей, упершись ногами в педали, налег на штурвал всем туловищем. Он хотел до конца израсходовать силу, которая еще держала лодку в воздухе, хотел погасить скорость, избежать резкого удара о волны.

Острый нос «Каталины» рассек третью волну. Бомбы, качнувшись, стукнулись о крылья. Садиться с бомбами запрещено. Это правило проверено кровью. От них надо избавиться в любом случае, чтобы не подорваться при посадке. И все-таки бомбы, стуча о плоскость в такт волнам, не взрывались.

— Вася, дорогой мой Вася! Я вижу! Представь себе, вижу! Волны белые?

— Нет, зеленые, — отозвался бортмеханик.

Вася еще держал штурвал, у него не было сил дотянуться и выключить работающий мотор.

Неуклюжая «Каталина» низко сидит на воде. Волны набрасываются на нее, заливая в пробоины пенные струи.

«Поднимайся же! Быстрей посмотри мотор! Лодка долго не продержится…» — только об этом думает сейчас Вася.

И продолжает сидеть. Не может разжать пальцы, вцепившиеся в ребристую рукоятку.

— И все-таки я вижу, — повторяет командир.

Он расстегивает замки и вылезает из ремней парашюта. Натыкаясь на переборки, пробирается по тесной кабине к Звягинцеву. Тот лежит на полу и, не мигая, смотрит вверх. Кровь остановилась, засохнув на лице.

— Ну что, браток, очухался? На-ка, выпей. — Командир протягивает к губам Коли фляжку и вливает в рот немного коньяку.

Вася тем временем вылез на плоскость, открыл верхний люк грузового отсека, где находились стрелки. Но навстречу ему поднялся лишь один Воробьев, старый механик-приборист, который летал вместо стрелка.

— Убит. Прямо в голову.

— Где он?

— Вон. Я ему отсалютовал уже. Видел?

Вася в темноте отсека различает фигуру второго стрелка-радиста, склонившего голову на замок пулемета. Правая рука на спусковом крючке.

Вася никогда не видел смерти. Он хочет скрыть страх от товарища каким-нибудь обычным словом. Но, видно, не так-то просто найти такое слово, и он говорит о деле.

— Поможешь держать ключи, а то волны…

На воде трудно снимать капоты, опускаться, держась за раму, к цилиндрам. Волны кружат лодку. «Каталина» качает крыльями, словно хочет взлететь. Вася, закрепившись на ремнях, копается в моторе. Одно магнето не работает. Осколок пробил изоляцию, и ток «уходит на массу». У другого магнето, как и предполагал Вася, взрыв оборвал проводник, ведущий к свече зажигания.

На плоскости лежит, раскинув длинные худые ноги, Воробьев и подает Васе инструменты.

Командир, перевязав голову Коле и соорудив на полу постель из курток, тоже выбрался наверх. Его беспокоят бомбы. Замки-держатели не сработали оттого, что рваный кусок дюраля уперся в привод. Алексей отогнул его, освободил замки.

Прошел час.

Солнце склонилось к пустынному морю.

Вдруг сквозь шум волн Алексей уловил рокот мотора. Он поднял голову и увидел сторожевой катер, который мчался к «Каталине». На мачте флаг фашистских моряков.

«Гитлеровцы! Неужели плен?! Черта с два!.. А если не сдаваться? Тогда они расстреляют нас, как перепелок. Для них беспомощная «Каталина» — удобная мишень».

Бортмеханик и стрелок тоже смотрят на приближающийся катер……

— Не будем сдаваться, командир, — хмуро говорит Вася.

— Так они же нас… — Воробьез ребром ладони проводит по острому кадыку.

— У нас пулеметы и пушка!

— Воробьев, в турель! — приказывает Алексей и бежит по плоскости к пилотской кабине.

Сторожевик выстрелил из носовой пушки.

Снаряд с воем пронесся над лодкой, взметнув далеко позади белый фонтан воды. Маленькие фигурки матросов снова засуетились у пушки.

«Р-р-р-ы…» — огрызнулся пулемет Воробьева. Трассирующая нитка от воды прыгнула на катер, сбив наводчика.

Катер круто развернулся, ударил сразу из двух кормовых пушек.