Искатель. 1978. Выпуск №6

Взгляд упал на молодую женщину в ярко-красном платье. Женщина сидела на скамье, читала какую-то книжку, покачивая детскую коляску. Клава искоса посмотрела на нее. Женщина отложила книгу, наклонилась над коляской, сделала губы трубочкой и загугукала ребенку. И Клава позавидовала ей. Позавидовала потому, что она может вот так спокойно и беззаботно сидеть и гугукать со своим младенцем. Ей бы сейчас так ну хоть самую малость, а то носи, терзайся, мучайся…

«Ничего, потерплю, соберу деньги… Квартиру обставлю самой лучшей мебелью». Недавно она видела набор мебели — все предметы полированные. «А кровать какая! На такой привыкнешь — на другой не уснешь». Она вдруг представила себя рядом с полками, шифоньерами, вращающимся баром, удобными креслами. Пол покроет лаком, на пол ковер. С длинным ворсом, чтоб по полу, как по голубому полю, и обязательно босиком, а хочешь, лежи. Кровать застелет вишневым покрывалом, на окна легкий капроновый тюль, чтоб красиво и стирать легче. «А денег на это сколько нужно! Только бы доработать до осени…»

От этой мысли вновь перехватило дыхание, появилась слабость. Пришлось опять себя уговаривать. «Потерпи, зачем опасность себе придумываешь? Сколько раз ходила, нервничала, все проходило. Нужно пройти еще немного, а там все в порядке… Запах, запах… Кто в нем разбирается?!»

Она понимала, что много волнений и страха от частых проверок. Придут с проверкой, делают вид, что посетители, а потом контрольная, и давай промеривать, пересчитывать. Но она тоже не дура, все понимает, знает, как и что… А эти последние хороши! Принесли спиртомер, опустили в стакан, крепость проверили… Все в порядке. Какой получаем, такой и продаем… Осталось немного, вот кусты сирени, поворот и…

— Гражданочка, остановитесь, пожалуйста, — прервал ее размышления чей-то голос. Она сначала даже не поняла, что окликают именно ее. Вздрогнула и ускорила шаги.

— Извините, — повторил тот же человек с боковой аллеи.

Она оглянулась и увидела милиционера.

«Все!» — пронеслось в голове. Деревья, люди, цветы, сумка, милиционер смешались в одну цветную карусель. «Господи! Хорошо, что деньги спрятала!» А милиционер что-то говорил, приложив руку к козырьку. Слов она не слышала — кровь била в виски, шумела в ушах. Руками судорожно прижала сумку к груди. Невольная дрожь пробежала по телу, она остановилась, полная смутного надвигающегося ужаса. Сколько раз она мысленно представляла себе возможные случаи задержания, каких только не предусматривала ситуаций, как ни придумывала избежать милиции, а такого простого случая представить не могла. Ноги не слушались.

— Постовой я, сержант Зимин, — как сквозь сон донеслись до нее слова. — Мы с ног сбились. В отделение пришла гражданочка, заявила, что пропала у нее сумочка, а в ней документы и билет до Харькова, очень на вашу похожа. Начальник приказал поискать, может, кто подобрал случайно.

«Что он говорит, какая гражданочка, какая сумка?» И тут она поняла, что милиционер остановил ее случайно, просто сумка похожа на утерянную. «Леший бы побрал этого милиционера, а вместе с ним и ту женщину-растяпу!» Она хотела было проглотить застрявший в горле комок, слюны не было.

— Это моя сумка, никаких документов в ней нет, — произнесла Клава чужим голосом. Страх неожиданно пропал, уступив место ярости, страшной и непрощающей. «Ходят тут всякие, сумки теряют, людям спокойно пройти нельзя! Своими бы руками…»

— Извините, сумочка должна быть внутри подписана. Я прошу пройти на две-три минуты в отделение, там посмотрят, и все будет ясно.

«Только не туда, там можно попасть в беду». Она сделала болезненную гримасу и закричала пронзительным голосом:

— Никаких записей в моей сумке нет! — Своей злобы к милиционеру она не скрывала. — Вот смотрите: в сумке только грелка, больная я, грелку на работе ставлю, когда болит.

И вдруг ей стало жалко себя, слезы выступили на глазах, и она стала говорить в адрес милиционера недобрые слова.

— Нечего мне делать в вашем отделении, — презрительно сжав губы, неожиданно уверенно заявила Клава, резко повернулась и быстро пошла по аллее.

— Извините, пожалуйста, — произнес вслед постовой.

«Уходить! Скорее!» И почти бегом припустилась она к своему кафе со стеклянными стенами. Ею овладело желание скрыться, спрятаться. Клава подбежала к двери. Вот замок, вот дверная ручка. Сорвала нитку с пломбой. Дрожащими руками кое-как вставила ключ в замок, вбежала в подсобное помещение, захлопнула за собой дверь, тяжело опустилась на стул… Провела рукой под кофточкой — пот от страха и волнения. Страшное осталось там, позади, на аллее, но волнение не отступало. Почувствовала сильную головную боль. «Чтоб все сгорело, прахом пошло!» Подступили слезы. Не включая электричества, подошла к умывальнику, вздрагивающими пальцами нащупала кран, подставила лицо под холодную струю.