Искатель. 1980. Выпуск №1

зданиями, перевести то, о чем молчаливо рассказывают «живые

чертежи», на язык математики — и откроется удивительная кар

тина. Можно построить такую машину: на входном конце — про-

18

бирка с микроорганизмами, а выходное устройство сообщает параметры кораблей, авиеток, даже ракет.

Почему же этого не делают до сих пор?

Все решения давно получены другими способами. Возьмите

две пробы грунта в разное время — бактерии и водоросли рас

скажут вам все о цивилизации: о применении металлов, о химии,

технологии, даже о внешнем облике разумных существ, населяю

щих планету. Микроорганизмы живут совсем в другом измерении:

наш месяц для них целая эпоха, за десятки лет они меняются,

перерождаются, закрепив в генах все изменения. Нужно только

расшифровать. Я уж не говорю об искусственно созданных ор

ганизмах — для переработки руд, для контроля за средой, для

синтеза лекарств, для счетных машин... Если бы вдруг перестали

работать заводы и фабрики, все морские суда вернулись бы в

порты, то океан, наверное, стал бы чище, чем во времена перво

бытного человека. Об этом, сами того не ведая, позаботились бы

многие миллиарды существ, которых можно рассмотреть только в

микроскоп. Океан всегда как бы противостоял натиску цивилиза

ции. Мы обязаны ему жизнью. По степени этого противодействия

нетрудно судить о цивилизации. Думаю, с этим-то уж вы согла

ситесь... Планету, на которой процветает только один вид, пред

ставить почти невозможно Так же. как нормальное дерево с

одним-единственным листом. Ведь жизнь подобна дереву, реке

со многими притоками.

Я думаю, та планета необитаема. То есть там нет... инопла

нетян.

Разум появляется потом. Сначала господствует стихия. И не

мог ей противостоять один организм. Он должен был или погиб

нуть, или дать начало дереву жизни. Даже если когда-то был

заброшен туда по воле случая

Не забывайте, это ведь другой мир.

— Марианская впадина—тоже другой мир.

—• Ну нет, не согласен.

А я чувствую, что это так. Только-объяснить толком не

могу. Послушали бы вы Соолли...

Кто это — Соолли?

Биолог. У нее скоро день рождения. Можете заглянуть.

Соолли?.. — вспомнил я. — Это такая милая фрау с тем

ными волнистыми волосами, в очках?

Валентина кивнула.

«Дельфин» нырнул в бирюзовую успокоившуюся воду. Под нами был подводный хребет. На экране он выглядел безжизненным бурым вздутием, опаленным неведомо каким огнем. «Гонд-вана» ушла вперед, но мы быстро стали нагонять ее.

Я взял у Валентины управление и пошел к кораблю по кривой атаки, в шутку рассчитанной мною тут же по данным допотопного навигационного пособия из числа книжных древностей. Вспыхнул красный огонь: «Дельфин» не хотел такой погони. После второго предупреждения аппарат не послушался меня и пошел сам, прежним курсом.

Мы перевалили хребет. На другом его склоне, мрачном и голом, выросла огромная полусфера. Она слабо светилась. На ней угадывались подводные небоскребы неправильной формы с красными тусклыми огнями в проемах круглых окон. Широкий про-

19

спект уходил по склону вниз, в подводную долину и терялся в ее глубинах. Вдоль него тянулись сверкающие нити труб. В каждой из таких труб разместилась бы «Гондвана».

— Подводная станция? — спросила Валентина.

Я кивнул. Там, на этом подводном заводе, под километровым колпаком горело дейтериевое солнце. Ослепительный шар был горяч, как самая молодая звезда. Он жадно глотал воду, только воду — тысячи тонн в минуту. Синие лучи разделяли ее' на протий, дейтерий и кислород. Дейтерий шел в исполинскую топку, питал шар и давал гелий. Кислород и протий бежали по вечным блистающим артериям на континенты. Это было горючее. Такое же чистое, как первозданный дождь. Но свежей и благодатней его, ибо легкая вода — чудо, неведомое древним. Протий сгорал как порох в миллиардах машин. Они вдыхали заодно с ним кислород, а выдыхали водяной пар, свободный от дейтерия. Легкие дожди питали реки Земли, поили деревья и травы, поля и луга. Мы дышали воздухом, подобным горному облаку, согретому жаром молний. В наших жилах текла легкая горячая кровь, мы были легки и быстры. Мы лучше, чем предки, познали тайну мгновений, разделяющих прошлое и будущее.

ЗНАКИ НА КАМНЕ

К вечеру того же дня стало ясно, что мы скоро увидим своими глазами цветок с другой планеты, похожий на водяную лилию, только гораздо более хрупкий. Фитотрон — зеленая лаборатория редкостей — был готов принять гостя. Вечерами я садился за книги по астроботанике и космологии. Вдруг — новость. Книга на камне!.. О ней рассказал Ольховский.

— Пока вместо ответов — новые вопросы, — говорил он взвол

нованно, и мне передалось его настроение. — Никто не расшифро

вал текст. Это невероятно!

Он колебался. Той ночью ключ к знакам на камне, который был доставлен с планеты вместе с грунтом, сумели все же подобрать. А мне снова повезло: одним из первых я познакомился с людьми, разгадавшими каменные письмена. Связался с институтом.