Искатель, 1996 №5

— Я должен избавиться от этого… этого наваждения. Это как наваждение, Карен, и мне от него никуда не уйти. Я ненавижу его, хочу — и не могу стряхнуть с себя. Я должен это сделать, и тогда стану свободен.

Она попятилась от него к окну, и он шагнул следом за ней.

— Раньше я никогда не знал, что значит чувствовать себя принужденным что-то делать. Я всегда был уверен, что поступаю по собственной воле и контролирую ее. Но иногда приходится действовать, даже если не хочешь этого. Я похож на наркомана. Никогда не употреблял их наркотиков, но теперь я будто в наркотическом опьянении. Я твердо знаю, что не мшу больше оставаться здесь, что должен довести до конца то, что не дает мне покоя. Должен!

Карен захлестнула волна нежности и жалости к нему. Но как вернуть Гиллеля? Этого Карен не знала. Был бы он прежним Гиллелем, она прильнула бы к нему, обняла и утешила, она сумела бы даже убедить его остаться с ней. Но ее удерживала эта роковая отчужденность между ними…

— Я… я не могу даже быть с тобой, — сказал Гиллель, уже не помня о минувшей ночи. — Знаю, что не могу. Они изувечили Хаузера.

— Они изувечили Хаузера, а ты — Гиллель Мондоро. Вспомни, всего лишь час назад…

— Я не знаю, не знаю, кто я!

Преодолев страх, она шагнула к нему.

— Не прикасайся ко мне! — отшатнулся он.

И Карен остановилась. Перед ней был безумец. Сейчас, как ником да, ей нужны были советы и помощь Кори. Сама она не знала, как противостоять этому призраку, неуловимому и неприступному.

Внезапно ей пришла мысль, что она нашла, возможно, ключ к том странному и неожиданному отвращению, которое Гиллель теперь испытывает к ней.

— Хаузер был немцем, воспитанным под влиянием фашистов. А я еврейка. Может, поэтому я стала казаться тебе чужой?

Подобие улыбки промелькнуло на его лице.

— И ты тоже еврей, Гиллель Мондоро. Твой дед был раввином.

— Зачем ты говоришь об этом?

Карен приблизилась к Гиллелю, не сводя с него глаз:

— Как бы я хотела, чтобы Бог услышал мою мольбу. Почему меня не научили молиться? Ты ходил в синагогу, помнишь… Йом Кипур?..

Эти слова, кажется, подействовали на него успокоительно.

— Мне бы как следует выспаться, — вяло и невнятно проговорил он. — Тогда голова будет ясная. После хорошего отдыха эти РНК не так сильно действуют на меня.

Он лег на кровать и закрыл глаза. Прислушавшись к его ровному дыханию, Карен поспешила в номер Кори Она застала его сидящим у окна.

— Как ваши дела? — спросил он.

Карен показалось, что ее ответ Кори уже знает заранее.

— Что нам делать? — спросила она и села, бессильно опустив руки на колени. Ее тонкий торс выпрямился и напрягся, как струна. — Он сказал, что должен довести что-то еще до конца. Вдруг он задумал опять куда-то исчезнуть? Что гонит его, Дотторе, чего он хочет? Когда он Хаузер, то становится, по-моему, даже антисемитом и ненавидит меня.

— Поразительно, — сказал Кори. — Вот как далеко зашли изменения его психики!

— Но чего же он хочет? — снова спросила Карен.

— На этот вопрос, думаю, он и сам не сможет ответить. Это в нем спорадически действует память Хаузера. Гиллель обещал, что завтра он вместе с нами вернется обратно в Америку. Когда мы обсуждали с ним его проблемы, он был вполне здравомыслящим и, как всегда, конструктивным человеком. У нас есть метод подавления влияния чуждых РНК. Но я хотел бы знать, когда в нем преобладает память Хаузера. Что приводит ее в действие? Много ли остается в Гиллеле от его прежней индивидуальности, когда он чувствует себя Хаузером? Возможно, не остается ничего, если он способен при этом отвергнуть вас, потому что вы еврейка. Это разительный пример переживаемой им метаморфозы, и я пытаюсь придумать метод ее прослеживания контроля. Если бы я смог научиться предугадывать его действия, то контролировал бы даже и этот случай, который тем более обременителен, что у Хаузера был маниакально-депрессивный психоз. С глубокими депрессиями очень трудно совладать, они порождают суицидальные склонности. Гиллель всегда отличался уравновешенным характером, и ему долго не удастся справиться с этими затруднениями Люди с маниакально-депрессивным психозом часто привыкают к своим депрессиям и знают, как управлять своим состоянием. Хотел бы я знать, как эти депрессии сказываются на Гиллеле. Он никогда не говорил с вами об этом?

Тут только Кори заметил в глазах Карен выражение отвращения, смешанного с ужасом.