Искатель. 2014. Выпуск №4

— Знает в чем корень! — воскликнул Зотов, подняв палец кверху.

— А в чем самая острая проблема следовательской работы? — вкрутил со своей стороны Бабаев.

— Статистика, — так же бойко ответил Комлев.

— Что, что? — переспросил Козарев.

— Ну, это когда в угоду цифровому отчету дела не расследуются, а волокитятся, за батарею засовываются…

— Куда, куда? — переспросил Бабаев.

— Был у нас следователь один. Он папки с делами за батарею отопления прятал.

— С ума сойти! — всплеснул руками Козарев.

— И часто у вас такое? — прижмурил глазки Бабаев.

— Но ведь это зависит от чего? Конец года. Начальство жмет. В отчете требуется галочка. Ну и…

— И вы идете на уступки? — цеплялся за слова Бабаев. — А где же ваш нравственный кодекс, о котором вы так красиво говорили?

— Я лично стараюсь этого не допускать, даже борюсь. Но давление сверху не каждому удается преодолеть.

— Интересный поворот. Нас ведь объявили реликтами, последними могиканами, кто держит марку. А вы взяли и порушили это прекрасное видение, — задумчиво произнес Зотов.

— Думаю, можно подвести итоги, — тряхнул головой Козарев. — С теорией у вас, молодой человек, все в порядке. Но оценку все-таки снизим. Принципиальности вам не хватает.

Афанасий почему-то согласно кивнул головой.

Вручение дипломов проходило в актовом зале университета. Выпускники поднимались на высокую сцену, где ректор каждому новоиспеченному юристу долго тряс руку. Комлев сидел в четвертом ряду, смотрел на проходящих мимо счастливчиков, слышал хлипкие вежливые хлопки и думал: «Вот и все. Шесть лет. И во имя чего? Ведь меня не научили главному. Как пробиться в жизни сквозь фальшь отчетов. А, может, на них все государство держится? Эх, Россиюшка…» Тут услышал свою фамилию. «Похлопают или нет?» Принимая диплом из бескостных ректорских рук, услышал два-три жидких хлопка в глубине зала.

«Вот и прихлопнули», — подумал он и вернулся на место, отчетливо осознавая, что настоящего праздника не получилось. Не состоялось освобождение души. Не ушла, не исчезла тяжесть, которая мучала его все последние месяцы.

— Ты бы глянец на физиономии чуть поубавил. Держи. Чтобы жизнь тебе раем не казалась! — Шкандыба бросил на стол перед Афанасием схваченную толстой скрепкой пачку бумаг.

«Даже не поинтересовался защитой, — с обидой подумал Комлев. — А впрочем, это даже лучше. Зря душу трепать не бyдет».

Дело было о квартирной краже из частного дома. Похищено золото — два перстня и два кольца. Из заявления потерпевшей — некой гражданки Клюевой — следовало, что указанные вещи хранились в шкатулке. В протоколе же осмотра места происшествия было отмечено, что с нее сняты отпечатки пальцев.

— Переулок Прянишный. Зона Дубняша, — подумал Афанасий. — Опять мне с этим долдоном дело иметь!

Взялся за ручку двери с табличкой «ДУБ…», которая оказалась запертой. Только развернулся назад — навстречу опер.

— Ну что, правовед! — вместо приветствия сказал тот. — Будем снова забывать теорию?

Зайдя за опером в кабинет, Комлев сел:

— Слушай, мне квартирную по Прянишному сунули.

— Поздравляю! Можешь поиметь удовольствие с этой Клюевой, — расплылся в улыбке Дубняш.

— О чем ты?

— А что тут рассказывать. Дело гиблое. Ты сам подумай. Она буфетчица на вокзале. Кто к ней только под юбку не лазит. И еще залетные. И командировочные.

— Так она что, их домой водит?

— Соседи говорят, что не квартира, а проходной двор.

— Ну хоть подозреваемых она назвала?

— Да она и сама не помнит, когда золотишко видела в последний раз. Можешь с ней сам поговорить.

Следователь позвонил в привокзальный ресторан и узнал, что как раз сегодня обслуживает смена Клюевой. Сунул дело в портфель и пошел на трамвайную остановку. Слабый теплый ветерок раскачивал потемневшие мочалки тополей, с которых летели ошметки летнего снега, оседавшие на земле сбившимися хлопьями. Пахло смешанным запахом предлетней свежести и бензина. «В отпуск бы сейчас да из города», — подумал Комлев, поднимаясь на трамвайную подножку.

Вокзал, как всегда, был многолюден. В зале ожидания толклись мешочники. В одном из углов расположились пестрым своим табором цыгане с целым выводком вертлявых, чумазых детишек. Афанасий протолкался к буфету, где крутились две довольно крупногрудые и пышноволосые буфетчицы. Он обратился к сгорбленной, костлявой посудомойке, убиравшей со столов грязные тарелки:

— Клюева работает?

— Здесь, — ответила та, внимательно оглядев милиционера.

— Как бы ее позвать?

— Вот, кобели! И на работу стали приходить! — уничтожающе произнесла посудомойка и с грохотом покатила тележку в моечное отделение. Уже оттуда закричала:

— Зинка! К тебе хахаль из милиции приперся!

— Маш! Ты похозяйничай пока, — бросила та буфетчице, что поплотнее, и, оправляя халат, вышла из-за шторы. Замаслившиеся было глазки ее тут же потухли при виде незнакомого милиционера.

— Следователь Комлев, — представился. — Вы будете Зинаида Ивановна Клюева?

— Это по поводу кражи? — быстро сообразила буфетчица. — Кого нашли?

— Тут все не так уж просто. Без вашей помощи не обойтись. Где можем поговорить?

— А, сейчас, пойдемте.