Искатель, 2018 №10

— Приветствую, Николай Константинович. С каким успехом? — удивился начальник уголовного розыска.

— Не скромничайте, половина банды грабителей сейфов уничтожена, а это уже успех.

— Да какой успех? — устало сказал Кирпичников. Он давне подозревал, что рядах его подразделения служат люди из ВЧК и поэтому генерал Игнатьев всегда введен в курс текущих до знаний. — Два бандита убиты, один, кстати, своими же. Задержанный толком ничего не знает, все нити в руках главаря, а мы только и знаем, что его кличку. И никаких сведений о нем, словно человек возник из ниоткуда.

— Аркадий Аркадьевич, вы распутывали не такие клубочки. Главное, что половины банды нет и вы знаете основного участника, вскрывающего сейфы. Когда вы собираетесь его брать?

Вот чего Кирпичников всегда опасался, так это опрометчивых действий начальства, которое готово отрапортовать наверх, что расследование завершено. Аркадий Аркадьевич помолчал, поправив на переносице очки.

— Николай Константинович, — медленно начал он, — сейчас я разрабатываю план по поимке оставшихся бандитов и возращению похищенного хозяевам, поэтому попрошу не предпринимать никаких действий, иначе мы можем упустить из рук преступников, и они объявятся где-нибудь в других городах. Россия велика.

— Я вас понял. — Замечание начальника уголовного розыска задело генерала Игнатьева, но он сдержал себя. Аркадием Аркадьевичем командовать голосом было нельзя, не тот тип служащего. — Буду ждать результатов.

Кирпичников услышал, как Николай Константинович, видимо, в раздражении опустил телефонную трубку на аппарат.

— Так на чем мы остановились? — Кирпичников вошел в свой кабинет. Телефонировал он генералу из помещения дежурного по уголовному розыску. — Ах да! Значит, так. Будем строить планы в зависимости от того, что нам поведает о встрече с предполагаемым Чернявеньким задержанный Федькин. Сейчас же продолжаем наблюдение за господином, живущим с женщиной в Озерках. И что у нас есть на Мишку Лешего? Что-то я такого не припомню. Займитесь и им. Всё, свободны.

— Вы спросили, хотела бы я воротить свою жизнь вспять? Честно отвечу, не знаю. — Анна держала тонкую ножку фужера в длинных музыкальных пальцах правой руки, лицо приобрело серьезное выражение с налетом задумчивости. — А вам?

— Мне? — Лупус пожал плечами. — Последние полтора года мне некогда было задумываться. Слишком много прошло через меня событий, и они вытравили желание оборачиваться назад.

— У вас на тыльной стороне ладони кровь, — без какого-либо перехода сказала женщина.

Он взглянул на руку. В самом деле, на ней выделялась чужеродными пятнами подсыхающая кровь.

Лупус достал из кармана белоснежный платок и вытер пятна.

— Благодарю. — Он взглянул на Анну и по ее глазам понял, что она догадалась, почему он выбрал именно этот ресторан, находящийся не совсем рядом с домом, квартиру в котором арендовал. Взгляд женщины выражал насмешливость, и не читалось в нем ни толики страха, как будто Анна давно поставила на жизни деревянный крест.

Кирпичников не стал проводить беседу с Федькиным в камере допросов. Попросил дежурного привести того в кабинет, а предварительно принести два стакана чая, сахар и каких-нибудь сушек или баранок из ближайшего трактира.

Кузьма, с рубцами от подушки на правой щеке и видом человека только что оторванного ото сна, вошел и зевнул во весь рот.

— Ты уж извини, — усмехнулся Аркадий Аркадьевич, — что оторвал ото сна, но, по чести, мы с тобой недоговорили.

— Я ждал, — оживился задержанный, но снова зевнул. — Хорошо у вас спится, хотя не пойму, и койка жесткая, и тюфяк почти без внутренности.

— Это оттого, что ты совесть успокоил и нет на тебе крови. — Взгляд начальника уголовного розыска был колючим и пытливым. Словно пытался прочитать мысли Федькина.

— Вот в этом вы правы, господин начальник, крови на мне действительно нет. Грабил — это бывало, крал то, что неправильно лежит, но кровь не пускал никому, даже куренку.

— Тогда расскажи, голубчик, о чем ты разговаривал с Чернявеньким в пивной на Литейном.

— А разве он вам не рассказал? — удивился Федькин.

— Так я хочу от тебя услышать, чтобы похлопотать о твоей судьбе. Ведь ты знаешь, что тройки недавно указом Верховного Правителя упразднены, и мы снова возвращаемся в лоно судебной системы. Так что в твоих, голуба, интересах поведать мне больше о вашей банде.

— Так уж банде, — фыркнул Федькин, — собрались несколько человек, у которых совпали интересы, вот и провернули несколько дел. Ведь, скажите, господин начальник, ограб… то есть хозяева содержимого сейфов, реквизированного нами, вам не признались, сколько у них лежало ценностей? Для них война — мать родна, а денежки они копят с дельно и не собираются помогать правительству деньгами, тоже соображение имею.

— Со слов Лупуса?

— Хотя бы и так? — беззлобно сказал Федькин.

— Я не о том. Каждый человек должен иметь собственное суждение, и если он, этот человек, кому-то верит на слово, то здесь другие доводы бессильны. Вот ты, к примеру, хочешь остаться Федькиным, твое право. Никто тебя не неволит открывать настоящие имя и фамилию, пока они не всплывут.