Искатель, 2018 №12

— Порядок! Тут даже на ремонт хватит! Спасибочки! А чего это в телеграмме-то было?

— Ты получила приз, разыгранный среди покупателей воды «Ромжинская», Послала им круглую бумажку из крышечки, вот и повезло, Поняла? А коли спасибо, так скажи: Тось, Кротова одна приехала?

— С хахалем прикатила, Он у них и поселился.

— Чем приехали, не знаешь? Автобусом, поездом?

— Какое там! Черный крутой джип, у дома стоит.

— Скажи, а у тебя последние дни не было новых постояльцев?

— А как же, план в июне выполняем! Четверо, и знаешь в каком прикиде?

— На чем приехали? Не на черном ли джипе? Бывали ли здесь раньше?

— Ой, правда! Лучше б ты мне, Петенька, на Рдянск деньги выслал!

Хотел было «Роман» спросить, похожи ли новоприезжие на ментов, однако вопрос вышел бы не вполне телефонный, потому замешкался, а неблагодарная Анфиска тем временем бросила трубку, Все, впрочем, и так было ясно: это посланцы хозяина «Копейки», и бедная Тоська у них в руках, Вопрос только в том, выдала ли она им добычу, а если уже выдала, что они тогда делают в Старозыбкове? Если не выдала, тогда ее можно попытаться отбить, в благодарность потребовать свою долю — и разделить с девкой все последующие опасности, Если же выдала, то ее держат как приманку для него — но зачем он им тогда? Вернули почти двадцать миллионов в гривнах, так чего им три десятка косых? Или из принципа — чтобы неповадно было? У «Романа» холодный пот пролился между лопатками, когда ему пришло в голову наиболее логичное объяснение: стерва Тоська, понимая даже — далеко ведь не дура, — что живой не выпустят, стоит на том, что все взял он, то есть Роман Коротков… Надо было срочно эвакуироваться.

И все-таки он оказался здесь, на дубе. На текущий момент, 9.55, почти все нужное ему уже высмотрел. Один мужик залег прямо в рожь метрах в ста от парадных ворот бывшего спичечного комбината, то есть градусов на пятнадцать вправо и в двадцати пяти метрах от дуба, и срезать его там из хорошо пристрелянного автомата не представит никакой трудности. Еще один засел в деревянной сторожке возле ворот, два снайпера — прямо на крыше четырехэтажного цеха. Когда час тому назад «Роман» увидел, как они заняли эти угаданные им наперед позиции, то усмехнулся, но сейчас, когда успел прокачать ситуацию, ему было уже не до смеха. Во-первых, его готовились, не мудрствуя лукаво, расстрелять, а из этого следовало, что деньги уже у противника. Во-вторых, Тоську, если она вообще до сих пор жива, должен ведь кто-то привести и выпустить, а вот этого кадра проконтролировать он как раз и не сможет.

10.30. Полчаса до времени, указанного в его телеграмме. Тихое урчание — движка, слабый лязг дверцы, голоса, снова лязг дверцы… Уехал. Надо действовать скорее, пока этот невидимка не занял позицию у тебя за спиной. Из-за угла заводского забора показывается Тоська, медленно поворачивается и, еле переставляя ноги, движется к воротам. Останавливается, озирается. В бинокль «Роман» видит ее тщательно накрашенное, однако неподвижное, совершенно мертвое лицо. Он всматривается вторично, качает головой. «Я смогу тебе помочь только тем, что сейчас сделаю», — обращается к ней мысленно, а когда она, продолжив движение, почти уже доходит до сторожки, опускает бинокль, перехватывает автомат и аккуратно, прицелившись в круглую голову с торчащим у рта микрофоном, мочит мужика во ржи, который как раз привстал, чтобы поглядеть на Тоську: любопытно, небось, какая она накрашенная… Тем временем в лице Тоськи происходит изменение; однако, хоть и с заминкой, «Роман» носком кроссовки нажимает красную кнопку на ротном минном пульте. Прячется за дуб. Цепляясь из всех сил ногтями, закрывает глаза и раскрывает рот. Пуля, пронизавшая только что древесину толстенного ствола, бессильно тычется в его бронежилет, вторая свистит возле уха, потом почти одновременно его накрывает грохот и бьет взрывная волна.

Опомнившись метрах в десяти от дуба, «Роман» отряхивается от узорных ярко-зеленых листьев и черных сухих веток и смотрит на «Командирские». Те не подводят и показывают, что он был в отключке секунд двадцать, не больше. За стрелками пред ним по-прежнему сияет улыбающееся, счастливое лицо Тоськи, снова полное жизни и куража… Как же он рассмотрел — ведь уже опустил тогда бинокль? Роман закрывает и снова открывает глаза, избавляется от наваждения и, наконец, осматривается. За дубом полыхают остатки сторожки, снесенной противопехоткой направленного действия, замаскированной под старым пнем, а от крыши, по которой ударил заряд второй такой же мины, осталось несколько стропил. «Где сейчас пятый?» — задает себе вопрос. «Роман». Сознавая, что мог не услышать, как вернулся «джип», встает, разыскивает в траве покореженный пульт и зигзагами, согнувшись, бежит к лесу. Никто так и не пальнул ему в спину.