Искатель, 2018 №7

— Вы установили достоверно? — Чувства господина Залесского сменились с явного гнева на обеспокоенность, перерастающую в неподдельный страх.

— Чтобы унять ваше волнение, мне необходимо многое знать, в том числе и об отношениях Левовского с вашим семейством. Я повторюсь, что надо не лично мне, а для дознания.

— Теперь я понимаю, — он закусил нижнюю губу, переваривая слова Путилина. — Скажите, Машеньке ничто не угрожает?

— Надеюсь, что нет. Позволите задать вам несколько вопросов?

— Да, да, задавайте.

— Скажите, в последнее время не показалось ли вам, что Сергей Иванович чем-то обеспокоен? Он не делился с вами тревогами?

Залесский с минуту подумал.

— Боюсь, помочь вам не смогу. Сергей Иванович делился со мною некоторыми трудностями по службе, но не выказывал особого беспокойства.

— Он не выказывал недовольства службой?

— Что вы, Иван…

— Дмитриевич.

— Иван Дмитриевич, Левовский был вполне доволен, тем более что он получал новый чин, должность. Нет, нет, службой он был доволен. Скажите, Иван Дмитриевич, — понизив голос, действительный статский чиновник наклонился вперед, — в самом деле для моего семейства нет угрозы?

— Пока рано говорить об опасности.

— Нет, я отошлю их в Москву от греха подальше, — говорил он самому себе, позабыв о присутствии начальника сыска. — Разрешите откланяться. — Господин Залесский вскочил, словно к нему вернулась ушедшая юность, и исчез за дверью. Иван Дмитриевич даже не успел моргнуть глазом.

Что ж, в деле появляются новые ниточки, завязанные на неприступную твердыню — оплот Министерства финансов. С нынешнего года последовало разрешение на исполнение частных заказов, а это не только печатание красочных картин, но и бумаг для акционерных компаний со всякими тайными знаками. Именно тайными, что невозможно — нет, Путилин бы выразился, сложно — подделать без определенных знаний и специальных машин. А фальшивые ассигновки?

Кроме всего прочего, написано в бумаге, определяющей деятельность Экспедиции: «Всякая бумага первоначально освидетельствуется гравером и каллиграфом; лица эти определяют, представляет ли данная бумага или документ признаки подлога или подделки… Если же в документе или в бумаге окажутся признаки подделки, то этот документ подвергается фотографическому и химическому исследованию для определения способа подделки, восстановления первоначального текста. О результатах составляется акт».

Хотя убитый напрямую не соприкасался, по словам управляющего, с фальшивыми бумагами, но не стоит откладывать в сторону и данные соображения.

— Разрешите, Иван Дмитриевич, — в кабинет вошел Соловьев.

— Пожалуйста, — начальник сыска испытывал некоторое нетерпение, — какие вести, Иван Иванович?

— Особых нет. — Соловьев положил записку перед начальником. — Только это. — И как бы между прочим добавил: — Нашелся извозчик, отвозивший лже-Левовского.

— И? — Иван Дмитриевич вопросительно посмотрел на чиновника.

— Отвез он незнакомца до дома убитого, сговорился чтобы на следующее утро, извозчик ждал его у гостиницы «Демут», но сам не явился.

— Значит, стоит… — Путилин не успел закончить, как в дверь раздалась новая порция громкого стука. — Да, войдите.

Штабс-капитан явился вовремя.

— Значит, без новостей?

— Так точно.

Путилин протянул записку, принесенную надворным советником для прочтения. Окинув ее внимательным взглядом, Орлов вернул записку.

— Извините, Иван Дмитриевич, но как я понимаю, предстоит встреча с господином ротмистром.

— Совершенно верно. Расскажите, Иван Иванович, что удалось узнать.

Соловьев отчитался об извозчике, о гостинице «Демут», об Удельной и Шувалово.

— Я считаю, — после некоторого раздумья произнес Иван Дмитриевич, — в прошлый раз, Иван Иванович, вы производили обыск в квартире убитого.

— Да, верно.

— Теперь вас, Василий Михайлович, прошу провести там же повторный и свежим взглядом посмотреть на место жития господина Левовского и попытаться найти тайные места. — Путилин повернул голову к Соловьеву: — Это не от недоверия, а есть некоторые соображения по поводу службы Левовского. Вам же предстоит посетить гостиницу и близлежащие дома на предмет проживания в них искомого незнакомца. Я же встречусь с приятелем Сергея Ивановича Ильей. Вопросы есть?

— Предельно ясно, — отозвался штабс-капитан.

В половине девятого Путилин оделся и спустился вниз, чтобы отправиться на Владимирский для встречи с ротмистром Ильей.

— Куда прикажете, Иван Митрич? — спросил у сыскного начальника извозчик, доехав по Большой Морской до Невского.

— Куда? — очнулся Иван Дмитриевич от мысли, припомнив, что не сказал адреса. — На Владимирский, к «Давыдке».

Сани легко скользили по Невскому мимо зажженных фонарей и газовых рожков над дверьми домов.

Извозчик почти бесшумно подкатил к подъезду ресторации Давыдова, в котором знакомец Левовского, вероятно, уже поджидал товарища.

Путилин окинул внимательным взором залу, в которой сидело множество статских, но только один в мундире улана 8-го Вознесенского полка. Направился к нему.

— Господин ротмистр, — обратился он к военному, — разрешите к вам присесть?