Искатель, 2018 №7

Однако зачем вызрела необходимость его убийства? Ведь от него могли поступать приметы, вводимые для защиты банкнот? Нелепица, одним словом. Хотя если предположить, что Левовский стал не нужен, сыграл отведенную ему роль, роль второй скрипки, — тогда, может, сложится картина в единое целое.

Снова нет покоя от следственных дел, словно врастают они в Путилина и не дают ни минуты покоя многочисленными противоречивыми мыслями.

— Иван Дмитриевич, — прервал размышления дежурный чиновник, — вам депеша из Гдова.

— Давайте-давайте, — Иван Дмитриевич протянул руку за пакетом.

— Будут указания?

— Нет, пока нет.

Начал вскрывать конверт из плотной бумаги. Наконец проявился пропавший в уездной поездке помощник.

«Преступник арестован. Жуков»

Коротко и понятно. Миша, как всегда, краток, и отсюда следует, что предположения помощника были абсолютно верны и найденный в деревне под интересным названием Самолва убийца Григория Еремеева в ближайшее время будет доставлен в столицу. Представление о душегубе совпадет с истинным портретом, ведь убить подобного себе не так просто. Некоторые с содроганием отрезают голову курице, лишаются чувств при виде крови, а здесь убить соседа и как ни в чем не бывало уехать к себе, где каждый день смотреть в глаза родственникам тобой убиенного человека, делать вид, что ты ничего не знаешь, и при этом улыбаться. Жизнь непредсказуема своим течением. А что говорить о совести, которая в такие минуты спит.

Этот год выбивается из колеи: если три года подряд в Санкт-Петербурге было по двенадцать убийств, то в этом заканчивающем свой бег семьдесят третьем — уже семнадцать, целых семнадцать. Вот еще одно, с легкой руки Михаила, раскрыто. Мысли вновь, черт возьми, возвращались к Левовскому, и Путилина не покидало ощущение, будто наполнен он от пальцев на ногах до последнею волоса на макушке не доведенным пока до конца делом. Убийство всегда трагедия, но, к сожалению, только для определенного круга лиц. Для остальных это статья в газете, в разделе «Происшествия».

Чудно течение наших дней, чудно.

До Пскова Жуков добрался без особых приключений, только промерзло костей, словно и не был укутан в теплый овчинный тулуп.

Николай Викентьевич выделил двоих помощников для сопровождения арестованного Василия Петрова, а в Гдове посодействовал господин Штромберг, который был обрадован поимкой злодея. Исправник отрядил вместо помощников из крестьян двух здоровенных полицейских, благо что не близнецы, а так даже налицо похожи. Они-то и сопроводили Михаила с задержанным преступником в губернский город.

Поезд из Варшавы останавливался в Пскове в половине одиннадцатого пополудни. Жуков, по чести говоря, устал не столько телесно, а от тряски по заваленным снегом дорогам.

Все переживал — как бы не опоздать.

Наверное, Господь не оставил молитвы Жукова без внимания, помогал преодолевать, казалось бы, непроходимое. За четверть часа Михаил успел поговорить с начальником поезда, который ни за какие коврижки не хотел сажать преступника не то что в пассажирский вагон, но и на поезд, прикрываясь тем, что следом идет почтовый, там есть приспособленная для таких целей клеть. Но Михаил был так настойчив и красноречив, что начальник не устоял и выделил одного из своих сотрудников в помощь губернскому секретарю.

Василий Петров вел себя спокойно, словно невинная овечка. Был тих и бессловесен, ушел, как говорят доктора, в себя. Только изредка звенел цепями и тихо постанывал, непонятно, толи от досады на самого себя за промашку, толи сожалел, что поддался чувству жадности и лишил жизни Гришку.

Паровоз, выбрасывая из трубы змейку черного дыма, стелившегося по крышам вагонов, неустанно несся вперед, навстречу столице.

В половине пятого пополуночи раздался протяжный скрип металла по металлу, поезд начал сбавлять ход и, наконец, в последний раз обдав паром дебаркадер вокзала, окончательно остановился.

Гревшийся на площади перед вокзалом извозчик взялся доставить Жукова и арестанта в сыскное отделение за полтора рубля. Михаил не стал торговаться, а плюхнулся вслед за Петровым на застеленную овчинной шкурой скамью саней. Через четверть часа с пылающими от мороза лицами они вошли в натопленную комнату, где за столом сидел дежурный чиновник и что-то записывал в толстую тетрадь.

— Здравия желаю! — Жуков приветствовал чиновника, но тот так был увлечен писанием, что не сразу обратил внимание на вошедших.

— Миша, — он вскочил со стула, — с приездом, — заметил на руках у второго вошедшего цепные оковы, — и не один?

— Так точно, — Жуков устало провел рукою по лицу, — мне бы отрядить моего спутника в арестантскую. Озяб, — пожаловался Миша.

— Сделаем.

При сыскном отделении находилось несколько арестантских комнат, использовавшихся для временного задержания перед отправкой в тюремный замок.

Комнаты были небольшими, два на три аршина, с серыми стенами и сводчатым потолком; из обстановки одна-единственная деревянная койка с матрацем, набитым соломой, и зарешеченное маленькое оконце почти под потолком.